Бури - Галина Мишарина

— Ты устала? — спросил он, поглаживая её обнажённые плечи.

— Нет! — с вызовом ответила девушка. — Поэтому спать мы не пойдём.

Владрик тихо рассмеялся её наивности.

— Конечно, мы не будем спать, милая. И то, что ты не устала, тоже отлично! Силы тебе понадобятся.

— Для чего же? — взволнованно спросила Шанталь.

— Увидишь. А пока что нужно поесть. Ты наверняка хочешь что-нибудь?

Она кивнула и покорно пошла за ним на кухню.

Ужин удался. Владрик ко всему прочему был отличным поваром, и он приготовил для неё вкуснейший салат и медовые оладьи с клубникой. После они присели на диван и какое-то время молча смотрели телевизор. Шанталь ненавидела это тупое устройство, но не хотела мешать мужчине. Она была сосредоточена на своих мыслях, и не чувствовала, что Владрик не сводит с неё глаз, а телевизор — только предлог подобраться к ней поближе.

Он любовался ей — по-прежнему одетая в своё зелёное платье, она поджала ноги, уютно устроившись на подушках. Её волосы беспорядочно рассыпались по плечам, и он понял, что этот милый домашний облик нравится ему гораздо больше всех прочих её видов. Он решил обратить на себя внимание и тронул её голое колено. Шанталь вздрогнула, отрываясь от своих мыслей, и посмотрела на него.

— Да? — сказала она.

— Мне нравится, как ты хмуришься.

— Я просто задумалась.

— Над чем? — он пододвинулся к ней ближе и бесцеремонно положил её ноги к себе на бёдра. Шанталь ахнула, но не воспротивилась.

— Над тем, что иногда перемены так стремительны, что не успеваешь их обдумать, и какая-то часть тебя навсегда уходит, как будто умирает.

— Перемены всегда к лучшему, милая, — сказал он, — и то, что ты изменилась — тоже к лучшему.

— Я изменилась? — спросила Шанталь недовольно. — Думаешь, изменилась?

— О, да, — ответил Владрик, поглаживая её ногу, — но всё равно осталась собой. Я сказал о переменах, и твои глаза яростно загорелись. Ага, теперь ты ещё и собираешься треснуть меня подушкой! — сказал он, и Шанталь тихо рассмеялась.

— Как ты догадался?

— Когда ты выходишь из себя, или когда тебе что-то не нравится — у тебя выражение глаз меняется.

— Владрик, ты распускаешь руки! — возмутилась она, почувствовав, как его пальцы скользнули по её ноге выше, прямо под платье.

— Да, потому что хочу прикоснуться к тебе. Мне нравится тебя касаться.

— Перестань! — И она всё-таки ударила его подушкой, но сразу пожалела об этом. Одним мощным рывком он опрокинул её под себя и прижал к спинке своим большим сильным телом. Шанталь упёрлась руками в его грудь и, задыхаясь, прошептала:

— Отпусти!

— Ни за что, — ответил Владрик. — Я тебя хочу, Шанталь. Ты можешь пытаться говорить со мной, убеждать, но я уже всё решил.

— Решил? За нас обоих? — Она выставила вперёд подбородок. — И что значит «хочу»? Я не вещь, чтобы меня хотеть!

— Нет, ты не вещь, — ответил он и мягко поцеловал её в шею. — Если тебе будет понятней, я скажу, что желаю тебя, жажду тебя.

— Владрик, остановись! — умоляюще прошептала она, чувствуя, как его губы постепенно становятся всё более раскованными, напористыми, касаются её подбородка, и щёк, и ушей.

— Нет, — ответил он. — Я чувствую, что ты меня тоже желаешь, милая. И не пытайся доказать обратное — не поверю.

Шанталь хотела всё-таки оттолкнуть его, но решила ещё немного подождать. Она думала, что всегда сможет остановиться. Казалось, чувства можно взять под контроль, заставить их сжаться и отступить…

Владрик нашёл её рот и жадно поцеловал, всё больше разгорячаясь. Его-то не донимали подобные мысли, он точно знал, что, разогнавшись, уже не затормозит ни в коем случае. И Шанталь не оттолкнёт его, вкусив любовь. От наслаждения не отказываются.

Они долго целовались, и в конце концов он решил, что пора. Подхватил её на руки и понёс в спальню. Девушка глядела на него почти без страха, и он не сдержал улыбки. Конечно, она полагает, будто всегда можно повернуть назад, даже в таком чувстве, как страсть. Сейчас ей придётся убедиться в обратном.

Он несколько грубо кинул её на постель и снял свою рубашку. Потом стащил штаны и медленно опустился рядом. Он видел, что она изо всех сил пытается скрыть от него свой испуг, и нежно погладил девушку по щеке.

— Тебе не нужно меня бояться. То, что происходит между нами, и есть счастье.

Шанталь расслабленно, удовлетворенно улыбнулась его словам, и он быстро, скрипя зубами от нетерпения, снял с неё платье. И вот тогда девушка сжалась, закрываясь руками. Наверное, она наконец-то поняла, что пути назад нет.

— Ты прекрасна! — сказал Владрик и склонился ниже, нашёл её теплые губы. Она ответила на поцелуй, раскрыла рот и впустила его настойчивый жадный язык с той безрассудной отвагой, на которую способна только любящая женщина. И он понял, что должен сказать ей это. — Шанталь!

— Да, Владрик, — прошептала она.

— Я тебя люблю, — сказал он, глядя ей в глаза.

— А я тебя, — ответила она, — хотя и не собиралась признавать этого.

Владрик рассмеялся и склонился к её губам. Это были последние слова, которые он дал ей сказать в те минуты.

…Как будто что-то важное произошло. Вернулось преданное, трудное чувство, и я почти обрела себя заново, очнулась от дремы, но в последний миг передумала просыпаться. Идти дальше. Или лететь? Я знала, что они, обладающие именами, меня не прогонят…

…После Промежутка они снова разделились. Конлета злило и расстраивало обстоятельство внезапного исчезновения Алеарда. Грешным делом он начал подумывать о том, что тот остался в Пропасти… Помог выбраться им, растратил силы — и всё. Кристиану удалось убедить его не шагнуть в бездну снова.

— Он выбрался, — сказал штурман уверенно. — Или выберется.

Конлету показалось, что мысленно Кристиан, как и он сам, добавил слово «надеюсь». Да, им и правда оставалось только надеяться.

Конлет ощущал происходящее с удивительной ясностью, чувствовал ребят из экипажа, видел их внутри себя. Он не мог настроиться только на нескольких: на Николая и Раду, На Тоя, на Шанталь, на Алана, на Алеарда и на Фрэйу. Зато он хорошо чувствовал остальных. Иногда всё затихало, но потом возобновлялось с новой силой. Он уставал от этого: слишком много всего происходило не с ним, и он вынужден был следить за этим. Парень решил, что сможет в случае чего с лёгкостью переместиться к остальным, но ошибся. Миры были не так просты, и они нещадно пинали его. Он терпеть не мог пускать всё на самотёк, но ему пришлось смириться с собственным бессилием.