Капитул Дюны - Фрэнк Герберт

— Работа в Совете не имеет с этим ничего общего.

— Я… но вы же видите, как я удивлена.

— Я бы сказала, что ты потрясена. Скажи мне, Шиана, что по-настоящему интересует тебя в последние дни?

Она все еще прощупывает меня. Послужи мне, Требо!

— Забота о том, чтобы Пустыня быстрее росла. Правда! Ну и конечно, моя половая жизнь. Вы видели на крыше молодого человека. Его зовут Требо, и прислал мне его Айдахо для шлифовки.

Даже после ухода Одраде Шиана не могла понять, почему последнее сообщение вызвало такое бурное веселье. Но, во всяком случае, Верховную Мать удалось отвлечь.

Не пришлось даже для этого пользоваться своим главным оружием — говорить правду. «В действительности мы обсуждали возможность моего запечатления Тега и восстановления таким способом исходной памяти старого башара».

Удалось избежать полной откровенности. Верховная Мать так и не узнала, что я открыла способ привести в движение наш ставший тюрьмой корабль-невидимку и обезвредить мины, которые заложила в него Беллонда.

Есть такая горечь, которую не могут замаскировать никакие сладости. Если вам в рот попала горечь, выплюньте ее. Так поступали наши далекие предки.

Кодексы

Мурбелла проснулась среди ночи, страшный сон продолжался и наяву, хотя женщина осознавала, что уже не спит. Рядом посапывал Дункан, тихо пощелкивали механизмы, на потолке светилась хронопроекция. Сегодня Мурбелла настояла на том, чтобы Дункан спал с ней; она боялась оставаться одна. Недаром он не желал четвертой беременности.

Она присела на край кровати. Хронопроектор заливал комнату тусклым призрачным светом. Образы сновидения не отпускали Мурбеллу.

Дункан что-то пробурчал и перевернулся на другой бок. Рука его легла на ее бедро.

Мурбелла чувствовала, что образы, преследующие ее, не имеют отношения к сновидению, хотя и несли его внешние признаки. Это было одним из проявлений учения Бене Гессерит. Это они и их проклятые предположения относительно Сциталя и… всего прочего! Они навязывали ей движения, которыми она не умела управлять.

Сегодня вечером ее буквально утопили в безумном мире слов. Причина ясна. Утром Беллонда узнала, что Мурбелла говорит на девяти языках, и направила подозрительную послушницу по пути так называемого лингвистического наследия. Одно то, что Белл имела отношение к этому ночному безумию, делало положение безвыходным.

Ночной кошмар. Она сама представлялась себе микроскопическим созданием, зажатым в огромной ловушке, на стенах которой были огромными буквами начертаны слова: «Резервуар Данных». Эти буквы были везде, на какой бы бок она ни повернулась. Ожившие буквы с хищными челюстями и жадными щупальцами окружили Мурбеллу со всех сторон.

Хищные твари, а она их жертва!

Она окончательно проснулась, но даже сознавая, что сидит на краю постели и что Дункан обнимает ее за ноги, она по-прежнему видела этих ненасытных зверей. Они грозили ей, отталкивая назад. Она понимала, что пятится назад, хотя тело ее оставалось неподвижным. Твари подталкивали ее к ужасной катастрофе, которую она не могла себе представить. Она не могла повернуть головы! Она не только видела этих животных, которые заполняли своими телами часть спальни, но и слышала дикий вой, какофонию девяти разных наречий.

Они разорвут меня на части!

Хотя она и не могла повернуться, Мурбелла вполне отчетливо сознавала, что сзади ее поджидают те же клыки и когти. Угроза надвигается отовсюду! Если чудовища загонят ее в угол и набросятся, то она обречена.

Загнанная в угол. Мертвая. Жертва. Плен и пытки. Честная игра.

Отчаяние переполняло Мурбеллу. Почему Дункан не проснется и не спасет ее? Его рука лежала на ее ногах, мертвым грузом; это он не пускает ее и позволяет чудовищам угрожать ей страшной западней. Она задрожала. По всему телу выступил холодный пот. Какие страшные слова! Они соединяются в ужасные сочетания. Тварь с торчащими изо рта острыми клыками подошла к ней вплотную, выкрикивая слова, вылетавшие из чернеющей между зубами пасти.

Смотри выше.

Мурбелла начала нервно хохотать. Она не властна над этим. Смотри выше. Все кончено. Смерть. Жертва…

Смех Мурбеллы разбудил Дункана. Он сел, прибавил свет и воззрился на подругу. Как же он взъерошен после ночи бурной любви.

Он ничего не понимал, и в его взгляде читались удивление и недоумение.

— Над чем ты смеешься?

Смех сменился судорожным рыданием. У Мурбеллы сильно кололо в боку. Она опасалась, что расспросы Дункана спровоцируют новый спазм.

— О, Дункан! Это… сексуальное столкновение!

Оба называли этим термином взаимный сексуальный плен. Но почему она смеется?

Озадаченное выражение лица Айдахо показалось Мурбелле неуместным и нелепым.

Между рыданиями она выдавила из себя:

— Еще два слова.

Ей пришлось прикрыть рот ладонью, чтобы предупредить следующую вспышку.

— Что?

Какой у него смешной голос. Она никогда в жизни не слышала ничего более забавного. Она шлепнула его ладонью и помотала головой.

— О… о!

— Мурбелла, что с тобой происходит?

Но она в ответ лишь продолжала трясти головой.

Он попробовал улыбнуться. Это немного успокоило ее. Мурбелла прильнула к другу.

— Нет! — крикнула она, почувствовав, что он начинает ласкать ее. — Я просто хочу быть с тобой рядом.

— Посмотри, который час.

Дункан поднял лицо к потолку.

— Почти три.

— Это было так забавно, Дункан.

— Так расскажи мне, что произошло.

— Сейчас, только переведу дух.

Он ласково уложил подругу на подушку.

— Мы с тобой ведем себя, как старая супружеская чета. Рассказываем друг другу по ночам забавные истории.

— Нет, дорогая, мы — совсем другое.

— Дело только в степени, не более того.

— Нет, дело в качестве, — настаивала она на своем.

— Так что было здесь забавного?

Она рассказала о ночном кошмаре и влиянии Беллонды.

Дзенсунни. Это очень древняя техника. Сестры используют ее для твоего избавления от старых травм. Слова стимулируют ответы подсознания.

Страх вернулся с новой силой.

— Мурбелла, почему ты дрожишь?

— Досточтимые Матроны предупреждали, что с нами произойдет нечто ужасное, если мы попадем в руки Мастеров Дзенсунни.

— Чушь собачья! Я прошел через это, когда учился на ментата.

Его слова спровоцировали появление другого фрагмента. Откуда-то возник зверь о двух головах. Обе пасти открыты. В них — слова. Голова слева кричала «Одно слово…», а справа: «Приводит к другому!»