Последний самурай - Андрей Воронин

— Может быть, я могу вам как-то помочь? — с Искренней озабоченностью спросил Арихито.

— Не думаю, — возразил господин Набуки. — Дело совершенно пустяковое. Ко мне забрался вор.

Господин Набуки и сам не знал, зачем сказал это. Едва закончив говорить, он спохватился, но было поздно.

— Вор? — оживился Арихито. — Но в таком случае я, как будущий юрист, мог бы квалифицированно свидетельствовать в суде…

— Арихито-сан, — неучтиво перебил его господин Набуки, — простите меня, но, если вы намерены работать под моим руководством, вам придется смириться с тем, что мои приказы, распоряжения, просьбы… мои пожелания, наконец, не обсуждаются. Прошу вас удалиться в вашу спальню, Арихито-сан. Поверьте, в данный момент я не нуждаюсь в вашей помощи. Надеюсь, что вы не сочтете мою настойчивость оскорбительной для себя.

— Ни в коем случае, — ответил Арихито. Голос его дрожал, но мальчишка быстро справился с собой.

„Пусть привыкает, — подумал господин Набуки. — Плохо, конечно, что это случилось при первой же нашей встрече, но на дипломатию сейчас просто нет времени.“

— Прошу извинить меня за неприличную настойчивость, — продолжал Арихито. — Я действительно хотел помочь. Позвольте пожелать вам спокойной ночи.

Господин Набуки распрощался с ним в самых изысканных выражениях, а когда гость наконец удалился в отведенную для него спальню, торопливо направился в подвал, куда должны были доставить схваченного на берегу человека.

Выходя из комнаты, господин Набуки зачем-то прихватил с собой привезенный из Токио меч.

— Коннити-ва, Набуки-сан!

Господин Набуки нахмурился. Голос, который произнес это приветствие, показался ему странно знакомым — даже не столько голос, сколько интонация, веселая и насмешливая. Перед ним стоял пленник, похожий в своем черном гидрокостюме на персонаж какого-то приключенческого фильма, — не то ниндзя в представлении гонконгских кинорежиссеров, не то пришелец из космоса — и улыбался разбитыми губами, на которых висели густые капли цвета переспелой вишни. Лицо его утратило симметрию и было залито кровью, струившейся из рассеченной брови и ссадины на левой скуле; кровью оказались испачканы даже его зубы, отчего улыбка неприятно напоминала оскал вампира. Но голос человека, который стоял перед господином Набуки со связанными за спиной руками, звучал спокойно и приветливо, а главное, совершенно естественно, как будто он просто зашел в гости к приятелю, чтобы скоротать вечерок.

Господин Набуки покачал головой, отказываясь верить собственным глазам. Это казалось невероятным, но факт оставался фактом: перед ним был тот самый фотограф с Кунашира, агент русской контрразведки, которому полагалось умереть уже несколько часов назад. „Что ж, — подумал господин Набуки, — лучше поздно, чем никогда. Во всяком случае, иметь дело с достойным противником приятно.“

— Здравствуйте, — с большим трудом произнес он по-русски. — Я не знать ваше имя…

— Вряд ли вы смогли бы его произнести, даже если бы знали, — все тем же веселым тоном заявил пленник, без усилий перейдя на приличный английский. — Я вижу, вы говорите по-русски намного лучше, чем я по-японски, но все-таки мне кажется, что английский будет удобнее для нас обоих.

— Как вам будет угодно. — Господин Набуки постарался произнести это вежливо, но сухо: ему очень не понравилось то обстоятельство, что пленнику удалось навязать ему свой тон. — Вы совершили чудо, оставшись в живых и добравшись сюда, так что я не могу лишать вас права выбора в подобной мелочи.

— Чудо? — Пленник беззвучно рассмеялся. — О чем это вы, Набуки-сан? Уж не о тех ли двоих увальнях, которые пытались отправить меня на тот свет при помощи лома и охотничьего ружья?

— Лом? — переспросил господин Набуки.

— Толстый металлический прут, — пояснил пленник, — длиной около полутора метров и весом до десяти килограммов. С одного конца заостренный, а с другого, как правило, расплющенный наподобие э…, отвертки. Применяется в России до сих пор в качестве инструмента для земляных работ, скалывания льда и раскалывания черепов. Ну и еще в качестве рычага.

— Да, — сказал господин Набуки, — пожалуй, это было опрометчиво. Но вы должны войти в мое положение: откуда же на Кунашире возьмутся профессионалы? Вас я, конечно, не считаю.

— Вы мне льстите, — сказал пленник. — Сейчас я выступаю в роли любителя.

Господин Набуки поморщился.

— Полноте, — сказал он — Мне показалось, что у нас с вами доверительный разговор. Я же знаю, что вы офицер русской контрразведки.

— Вы в это поверили?

Пленник зашелся своим беззвучным смехом. Глядя на него, можно было подумать, что он является хозяином положения. Вероятно, то же самое ощущение испытывали и охранники, потому что один из них взял его за плечо и сильно встряхнул. Пленник не глядя ткнул его локтем в солнечное сплетение. Бедняга отлетел назад, ударился спиной о дверной косяк и тихо опустился на корточки, озабоченный только тем, чтобы снова начать дышать. Второй охранник занес над головой пленника бамбуковую дубинку, но тот молниеносным движением боднул его в лицо. Охранник выронил дубинку и обрушился в угол, едва не опрокинув стоявшую на высокой подставке китайскую вазу.

— Династия Цинь, — бросив на вазу быстрый взгляд, сказал пленник. Третий век до нашей эры. На вашем месте, Набуки-сан, я отозвал бы своих псов Если они и дальше будут встревать в разговор, боюсь, вы недосчитаетесь некоторых экспонатов своей бесценной коллекции.

Господин Набуки недовольно посмотрел на своих людей, которые, судя по всему, до сих пор не могли взять в толк, что с ними произошло, а потом обвел взглядом набитую редкими произведениями искусства комнату. Вести беседу с пленником на его условиях было унизительно, но приказать охране пристрелить его, как бродячего пса, означало бы признать свое поражение Кроме того, господину Набуки было интересно узнать, насколько русские осведомлены о его делах. Пленник, похоже, был не прочь поговорить, и господин Набуки решил пойти ему навстречу Он велел охраннику, который первым пришел в себя, развязать русскому руки и отойти в дальний угол. Сабуро молча стоявший за креслом господина Набуки, недовольно покачал головой и вынул из-под одежды огромный „магнум“ с глушителем.

— Мне нравится ваше мужество, — сказал господин Набуки. — Ведь вы не можете не понимать, что живым вам отсюда не выйти. Вы должны были знать это заранее Зачем же вы пришли?

— За вами, — просто ответил пленник, растирая затекшие запястья, на которых краснели глубокие следы, оставленные веревками. — Помните историю доктора Фауста? Он тоже обладал неограниченным могуществом, а потом за ним пришли — Вы не первый, — усмехнулся господин Набуки, — кто явился сюда, воображая себя Мефистофелем Ваши речи свидетельствуют об уме, но о человеке принято судить по его поступкам А с этой точки зрения вы, к сожалению, выглядите глупцом. Самоуверенным глупцом — Готов спорить, что вы получаете огромное удовольствие, повторяя эти слова каждому, кто стоит перед вами со связанными руками, — сказал пленник Господин Набуки нахмурился „Идиот убежден, что все, кроме него, — идиоты“, — вспомнил он. Неужели Акутагава имел в виду и его тоже? Во всяком случае, русский намекал на это.