Наперегонки со смертью - Виталий Гладкий

Я приготовился к худшему. Несмотря на словесный понос, мои мозги продолжали работать, хотя я и видел себя как бы со стороны. Будто во мне сидели два человека: один болтал, что ни попадя, и смеялся словно полный дебил. А второй, клонированный двойник, безмолвно угнездился на ветке призрачного дерева как окаменевшая птичка и думал за обоих. Вот он-то как раз и понимал серьезность и даже трагичность происходящего, но изменить что-либо не мог.

Неужто финиш? Конец пути? Умереть так бесславно, от укола, словно подопытная лабораторная мышь… Да уж, точно, – кому суждена "стенка", тот не утонет… Память настойчиво возвращала меня к началу истории, когда я висел голый на балконе шестого этажа. Лучше бы я тогда свалился на асфальт…

Сделав над собой титаническое усилие, я закрыл глаза, чтобы не видеть холеной рожи барина, не отводившего взгляд от моего лица. Хоть так выскажу ему свое презрение. Эх, выжить бы, да потолковать с ним тет-а-тет…

Домыслить я не успел. Мне показалось, что наверху начали стучать отбойные молотки.

Звуки показались знакомыми, но из-за своего состояния я никак не мог сообразить, что это такое. Встревоженный хозяин коттеджа поднял глаза к потолку, будто намеревался пронзить взглядом бетонное перекрытие, и открыл рот, чтобы отдать распоряжение Коту, но тут заверещал сигнал внутренней связи и Илья Иосифович быстро схватил телефонную трубку.

– Какого черта?.. – начал было он, но тут же и заткнулся, чтобы выслушать сообщение.

Когда он вернул трубку в гнездо, на его лице не было и кровинки.

– На нас напали… – прохрипел он, оборачиваясь к Коту.

– Кто? – спросил тот.

– Неизвестно. Стреляют… Наверх! Все наверх!

Босс бросился к лифту. За ним последовал Кот и прикрепленные ко мне быки. В подземной "санчасти", а вернее, пыточной, воцарилось спокойствие. Эскулап как застыл со шприцем в руках, когда услышал известие о нападении, так и торчал словно пародия на врача в исполнении участника финального турнира КВН.

На переднем у нас передышка… Слова очень хорошей военной песни пришли мне в голову, но я мужественно стиснул зубы и не выпустил наружу ни единой нотки. Эйфория от укола постепенно сходила на нет.

Стрельба не затихала. Наоборот – усилилась. Похоже, били с автоматов и пистолетов. Что там за катавасия творится? Эта мысль меня волновала, но не настолько, чтобы я забыл о главном – пока суть да дело, мне хотелось освободить хотя бы одну руку. Эскулап шнырял по помещению туда-сюда как попавшая в западню крыса. Иногда он подходил к моему креслу и смотрел на меня загадочно и дико. Какие-то нехорошие мысли бродили под его плешивым черепом и я с невольным душевным молил всех святых, чтобы он оставил меня в покое. Этот чокнутый коновал по моим наблюдением был способен на что угодно. И мне очень хотелось как можно скорее предпринять хоть что-нибудь – пока я в состоянии более-менее здраво соображать и эффективно действовать. Понятно, при условии, что я смогу соскочить со своей цивилизованной дыбы.

Правая рука наконец начала понемногу двигаться. Ремень, которым она была пристегнута, изготовил из сыромятной кожи какой-то местный умелец. Потому кустарные путы постепенно растянулись и я смог сильным рывком вытащить кисть, при этом здорово поранив ее. Несмотря на то, что левая рука сильно кровоточила, я быстро освободил и правую. Но большего сделать мне не удалось: эскулап, пытавшийся узнать по внутренней связи как обстоят дела наверху, разразился проклятиями и бросил трубку – ему никто не отвечал. Наверное, команде барина было не до интервью… Я кое-как приладил свои путы на место, чтобы он не заметил результатов моих трудов, и бестрепетно стал ждать дальнейшего развития событий. Теперь у меня появился шанс.

Он подошел ко мне почти вплотную. Его глаза округлились и стали похожими на совиные. Даже окрасились в желтизну как у хищной ночной птицы. По дороге докторишка захватил уже знакомый мне шприц, наполненный прозрачной жидкостью с легким синеватым оттенком. Похоже, он решил продолжить пытку лично. Зачем? Я мог только догадываться. Было два варианта: или он хотел узнать где находятся бриллианты и присвоить их, если его босса угрохают, или намеревался выслужиться, вдруг Илья Иосифович останется в живых. То, что я мог при этом помереть, коновала интересовало меньше всего. Смерть подопытного объекта он всегда мог списать на сердечную недостаточность.

– Хи-хи… – засмеялся он своим гнусным смешком. – А мы еще один укольчик…

Славненько будет. Хи-хи…

Я ударил его ребром ладони по хилой морщинистой шее с намерением сломать ее на хрен.

Мне этот тип был просто омерзителен. Но слабость, которую я испытывал после первого укола, не позволила выполнить такое кровожадное намерение. Эскулап всего лишь отлетел в угол и сполз по стенке, беззвучно зевая тонкогубым ртом. Он даже не потерял сознание – ворочался на полу, пытаясь встать на свои тонкие кривые ходули.

Уже не обращая на него ни малейшего внимания, я начал лихорадочно быстро освобождаться от пут, державших мои ноги. Мне это удалось лишь тогда, когда наконец докторишка принял вертикальное положение и бросился к своему медицинскому столику, чтобы вооружиться скальпелем.

– Положь, где взял, гнида… – сказал я, тяжело и недобро глядя на него со своего трона, – мне было боязно сделать первый шаг; я почему-то думал, что упаду. – Иначе по стенкам размажу. Ну!

Эскулап задрожал, как осиновый лист, но все-таки нашел в себе остатки мужества и двинулся ко мне, неловко размахивая своим достаточно серьезным оружием; конечно, серьезным в умелых руках.

Пришлось мне вставать. Ухватившись за кресло, как утопающий за соломинку, я неловко спустился со своего насеста и почувствовал облегчение – держат! Ноги держали – и это было главным. Я быстро присел, затем встал и повернулся к докторишке, который уже находился в двух шагах от меня. Все так же не разжимая рук, мертвой хваткой вцепившихся в подлокотники кресла, я подождал, пока эскулап подойдет на нужную дистанцию, и нанес ногой удар в подбородок. Он пролетел по помещению метра три и снова начал нюхать затоптанный пол, выплевывая выбитые зубы. И все равно я его не вырубил. Черт возьми! Что это со мной!?

Я разжал руки и сделал несколько шагов в сторону медицинского столика, на котором приметил что-то, похожее на спирт (если судить по химической формуле, написанной фломастером на этикетке). Расстояние показалось мне очень большим. И когда я оказался там, где нужно, то почувствовал одышку. Да, "сыворотка правды" в исполнении этого тщедушного мерзавца била наповал. Интересно, что он там болтал насчет побочных эффектов?

Это и впрямь был чистейший спирт. Я налил в мензурку грамм сто и, не задумываясь, вылил эту гремучую смесь одним махом внутрь. Вода, чтобы запить, находилась неподалеку, но я не рискнул отправиться в путешествие к умывальнику на ватных ногах.

Опьянение пришло мгновенно и ударило по голове словно кувалдой. Я буквально рухнул на табурет возле столика. Но хмель прошел очень быстро, и я с удовлетворением почувствовал, как ко мне возвращаются силы и способность правильно реагировать на окружающую обстановку. Теперь я уже смело поднялся на ноги, напился из-под крана воды и подошел к скулившему от боли и страха эскулапу.