Богачи - Юна-Мари Паркер

— Я могла бы и сразу догадаться, что ты бросишься звонить этой суке! — с порога прошипела Джони.

Уже через неделю после возвращения в Нью-Йорк Тиффани предложили новую работу. Требовалось сделать несколько костюмов для спектакля одного актера, который затевали на Бродвее. Разумеется, масштаб задачи, поставленной перед Тиффани, не шел ни в какое сравнение ни с «Глитцем», ни с тем голливудским контрактом, который она отказалась подписать. Однако она была рада заняться хоть чем-то.

Сэм Ирль, талантливый молодой актер, представлял на суд зрителей пьесу собственного сочинения. В течение спектакля ему было необходимо менять костюм четыре раза, причем каждое переодевание занимало по замыслу автора не более двенадцати секунд. Оригинальность идеи вдохновила Тиффани, и она с жаром принялась за работу.

Начала она с разработки сложных моделей, непрошитые детали которых держались на легких стежках, так что за несколько секунд костюм разрывался на части. От этого пришлось отказаться, поскольку за оставшееся время надеть на актера новый костюм, готовый от каждого неловкого движения расползтись по швам, оказалось невозможным. Тогда Тиффани попыталась решить проблему при помощи булавок, но также неудачно — стоило Сэму резко вскинуть руку или повернуться, как булавки выпадали и костюм, приобретал неопрятный и потрепанный вид.

В один из поздних вечеров, склонившись над этюдником у себя в студии, Тиффани нашла выход. Она вдруг вспомнила, как давным-давно видела спектакль японского театра Кабуки, и ее поразила тогда фантастическая легкость, с которой актер перевоплощался и менял костюмы, оставаясь при этом на сцене — он на несколько секунд подходил ближе к рампе и как будто растворялся в свете софитов, а затем вновь отступал вглубь сцены уже в новом образе.

Тиффани не ложилась спать в ту ночь, зато к рассвету соорудила два пробных костюма. Она помчалась в театр и велела Сэму надеть один костюм поверх другого.

Заинтригованный, он вышел из костюмерной и застыл в недоумении перед Тиффани.

— Ты готов? — спросила она.

— Да. Покажи скорее, что ты задумала, а то я умру от любопытства, — ответил Сэм.

Тиффани зашла ему за спину и в мгновение ока выдернула несколько черных ниток, которые незаметно стягивали половинки костюма сзади. Уже через шесть секунд Сэм предстал перед ней в другом наряде.

— Невероятно, Тифф! Как тебе это удалось? — Он не мог отвести удивленного взгляда от крохотной горки тонкой материи, из которой был выполнен верхний костюм, лежавшей у его ног.

— Восточная магия! — рассмеялась Тиффани, довольная своим экспериментом. — Все переодевания мы будем делать по этому принципу. Тебе придется потренироваться быстро удалять нитки, и в идеале операция должна занимать не более пяти секунд. Костюмерше останется лишь сшивать половинки костюмов после каждого спектакля, Если нанести метки, это не составит труда.

Вокруг Тиффани тут же собралась толпа коллег. Все поздравляли ее, пожимали руки, хлопали по плечу, и она снова ощутила то радостное волнение, которое впервые испытала после премьеры «Глитца».

Через две недели, когда спектакль с успехом шел уже несколько дней, в газетах появились хвалебные статьи, отмечавшие, «неисчерпаемость таланта и изобретательности Тиффани Калвин».

В то утро, когда ассистент Тиффани Мария Рот ворвалась в ее студию с таким видом, будто только что внезапно стала обладательницей несметного сокровища, самой Тиффани было суждено снова пережить всю горечь утраты ребенка.

— Я беременна! — заявила Мария с порога, и в глазах ее засветилось счастье. — Можешь себе это вообразить? У меня будет ребенок!

— Здорово! — с печальной улыбкой ответила Тиффани. — Когда это должно произойти?

— Еще не скоро. Сейчас только восемь недель. Мы с Бобби давно уже мечтали о ребенке. Если родится девочка, я назову ее Тиффани. Что ты об этом думаешь?

Тиффани из последних сил держалась, чтобы не расплакаться. Поздравив Марию и под каким-то предлогом покинув студию, она заперлась в ванной и дала волю слезам. Рыдая, она почти что ненавидела подругу и в тот же миг завидовала ей, потому что та сможет не только родить, но и нянчить, кормить, ласкать своего ребенка, быть рядом с ним до конца дней. И никто не отнимет у нее дитя, не увезет его на другой конец света, не лишит ее счастья материнства! Тиффани почувствовала, как сжимается ее сердце от нестерпимой боли. Почему она позволила Морган взять ребенка? Она предала собственного сына и погубила себя!

Заманчивые предложения посыпались на Тиффани одно за другим, вскоре у нее снова появилась возможность выбирать. Наиболее привлекательным ей показался заказ на изготовление костюмов для мюзикла «Герти» по сюжету, основанному на реальных фактах биографии Герти Лоуренс. Тиффани восприняла это предложение, как настоящую удачу. По масштабу этот проект соотносился с «Глитцем», так что вполне мог стать для Тиффани компенсацией упущенной возможности поработать в Голливуде, кроме того, он требовал огромных затрат сил и времени — что было просто необходимо для ее душевного спокойствия — и позволял снова оказаться в центре внимания прессы и специалистов в области шоу-бизнеса.

Тиффани с энтузиазмом взялась за изучение истории костюма двадцатых годов. Мода на скроенные по косой обтягивающие платья, пальто с отложными воротниками из натурального меха, длинные, до пояса, нитки жемчуга и туфли с пряжками пленила ее своей неожиданной утонченностью. Десятки видов швов, причудливое сочетание тканей в одном наряде и обилие декоративных деталей поразили Тиффани. На старой фотографии Эдвины Маунтбаттен, где она позировала в светло-голубом креповом платье, Тиффани насчитала по восемнадцать маленьких пуговиц на каждом манжете и тридцать две на спине. Она сразу же решила, что пуговицы можно нашить для украшения, но застегиваться театральное платья должны на молнии, иначе костюмерши не будут успевать переодевать актрис между действиями.

Найти подходящий материал, как обычно, стало проблемой номер один. Где в век искусственных тканей можно отыскать китайский шелк нужного качества? Или чесучу из шелка-сырца? Слава Богу, что есть с кем разделить эти заботы — Ширли и Мария всегда умели раздобыть из-под земли даже то, чего вообще, казалось, не существует в природе.

Тиффани каждое утро просыпалась чуть свет и набрасывалась на работу у себя в студии, которая наконец-то приняла ее после долгой разлуки. Среди бесчисленных набросков и эскизов, справочников и альбомов, образцов тканей и бижутерии Тиффани снова почувствовала себя счастливой, как встарь.

Коллеги Тиффани внешне встретили ее с распростертыми объятиями, но за спиной у нее судачили о том, что путешествие по стране странным образом превратило цветущую очаровательную женщину в замкнутую и малоприятную особу. Все единодушно склонялись к мысли, что сердце ее разбито Хантом Келлерманом.

— А что вы хотите, милая моя? Он известный ловелас! — доверительно говорила одна сплетница другой.

Некоторые предполагали, что Тиффани находилась на лечении в клинике после нервного срыва, вызванного разлукой с Хантом. Однако большинство в глубине души просто завидовали ей, вслух же бедную Тиффани обвинили в том, что она бездарна и лишь несметные богатства папаши-миллионера обеспечивают ей хвалебную театральную прессу и престижную работу.