Марш обреченных - Владимир Свержин

— За выполнение специальных правительственных задач, — четко рапортую я.

— Специальных, — насмешливо тянет Борис Афанасьевич. — Это по-нашему. Если не секрет, где?

— Йемен.

— Понятно. Вопросов не имею.

Какие уж тут вопросы? Операция, широко известная в узких кругах. Самое смешное, что я в этот момент там тоже был. Правда, совсем по другим делам. И орден, действительно, получил вскоре. За выполнение специальных правительственных задач, с этой операцией никак не связанных.

— Банников уже звонил насчет тебя, — начинает официальную часть мой собеседник. — Сказал, что ты будешь работать с напарником. Лично я этого не одобряю, но приказ есть приказ.

— Товарищ генерал, я просил Тимофея Прокофьевича дать мне в напарники кого-то из своих сотрудников…

— Знаю, знаю, — прерывает меня ФСБшник, — и твои резоны знаю, и резоны Тимофея Прокофьевича. Все оно так, но посылать на такое дело человека непроверенного, считаю неразумным.

— Да он проверенный, перепроверенный, — простодушно заявляю я, словно не понимая, о чем толкует Баландин. — У него шесть лет работы на выезде!

— Нами, сейчас не проверенный, — уточняет Борис Афанасьевич. — Чувствуешь разницу? Ладно. Поверим вам с генералом Банниковым. Но смотрите, Александр Васильевич, за успех операции и поведение вашего напарника вы мне отвечаете головой. Поверьте, я вас не пытаюсь пугать — просто объясняю порядок вещей.

Уверения Баландина о том, что он меня не пугает, я слушаю в пол-уха. Сейчас меня больше интересует фраза: «Поверим вам с генералом.» Весьма занятный перл ораторского искусства. У меня вдруг создается впечатление, что, несмотря на чин и подобающую чину вальяжность, генерал Банников не совсем четко представляет, в какой игре он участвует. Может быть, его действительно играют в темную? Во всяком случае, всей полноты информации у него явно нет, и этот вот пожилой человек с совиными на выкате глазами, знает куда больше, чем его непосредственный начальник. Скорее всего, он посажен сюда для координации и контроля за вверенными этому сектору деталями общего плана. Черт возьми, почему бы и нет? Тогда, выходит, у Банникова, как у человека неглупого и с задатками, как у большинства сотрудников подобных спецслужб, должно постоянно присутствовать ощущение, что его хотят подставить. Суть дела он, очевидно, не понимает, а вот то, что за его спиной свершается нечто, им лично не санкционированное и в его санкции не нуждающееся, — понимает безусловно.

Может, быть от того и людей ищет со стороны? Быть может. Во всяком случае, ни одному из имеющихся у нас фактов подобная версия не противоречит. Тогда ещё не все потеряно! Тогда выходит, у самого Банникова необходимости нас убивать может быть и нет. Наоборот! Если мы доблестно выполним задание и благополучно вернемся, то будем ему полезны как люди верные, проверенные, а главное, не завязанные на ту игру, в которой ему, в лучшем случае, предоставлена роль коня. Мы можем быть ему полезны, если, а точнее — когда, пойдет речь о спасении его собственной шкуры. Вполне весомый аргумент для начала сепаратных действий.

Правда, опасности нашего предприятия это не уменьшит ни на йоту. Ведь если истинный куратор всего грядущего выездного безобразия — Баландин, значит, и «пастуха» к нам тоже приставит он, не зря же именно к нему меня послали знакомится с деталями предстоящей операции. Это его детище. Но тогда это в корне меняет все дело, тогда у нас есть занятный вариант действия! А что, если действительно доказать Банникову, то его пытаются подставить? Отчего бы в таком случае не превратить товарища генерал-лейтенанта в двойного агента? Пожалуй, такой поворот даст нам очень неплохие перспективы. Как-никак, прямой выход на верх. Персона приближенная.

— В общем так, — завершает свою речь Баландин. — Завтра я вас жду. Привезете фотографии для документов, свою и вашего друга. День вам на сборы и прощания. Послезавтра утром вы оба у меня.

— Есть, — коротко отвечаю и пытаюсь встать.

— Подожди козырять. — Недовольно морщась, останавливает меня генерал. — Я ещё не закончил. В четверг-пятница у нас будут, так сказать, занятия. Посмотрим, господа офицеры, не потеряли ли вы ещё формы?

Прямо-таки! Потеряли форму! Курам на смех! Говорил бы уж прямо: «желаю посмотреть да оценить, что вы умеете».

— В субботу вылетаете. Подробный инструктаж в субботу утром. Вопросы есть?

— В субботу? Тимофей Прокофьевич говорил — в пятницу?

— Тимофей Прокофьевич в расписание авиарейсов не смотрит. А я смотрю.

Просто и коротко. Больше вопросов на тему «кто в доме хозяин?» — у меня не возникает.

— Еще вопросы?

— Никак нет! — отчеканиваю я.

— Вот и хорошо. Идите. Завтра с утра, часов, скажем, в десять, жду вас с фотографиями.

— Разрешите идти?

— Ступайте, Александр Васильевич, ступайте.

Ну что ж, наступило время игры ва-банк. Похоже, у нас есть реальный шанс получить с этой игры свои дивиденды.

* * *

В наш тихий гномовский клуб я возвращаюсь радостным и окрыленным.

— Что случилось? — дивясь моему настроению, интересуется капитан Бирюков. — Банников сделал тебя своим исповедником?

— Что-то в этом роде, — ухмыляюсь я. — Хотя, мсье Арамис, исповеди — это по вашей части.

— И нечего тут обзываться, — деланно обижается Слава, — ты по делу говори.

— Ладно, не дуйся. В общем, слушай внимательно. Банников во всей этой операции — только прикрытие, ширма, свадебный генерал.

— Не понял?

— Что тут непонятного? Банников, если посмотреть его нелегкий боевой путь, типичный выскочка. Серьезных дел у него практически не было, и вся то его заслуга в том, что он вовремя оказался в нужном месте и директивы сверху понимал с полуслова. Мужик он въедливый — это да, но для того, чтобы в неполный полтинник быть генерал-лейтенантом в Комбинате подобного достоинства маловато. Поэтому, сидит он на своем высоко поставленном кресле на столько как профи экстра-класса, сколько как человек Президента. После того, как волей случая он от Бумазеева перекинулся к Номеру Первому, вся его карьера завязана только на него. Как ты думаешь, коллеги Тимофея Прокофьевича, на глазах у которых этот приезжий подполковник меньше чем за десять лет в генералы и замы выбился, сильно его жалуют?

— Думаю, не очень.

— Скорее всего. Значит, если в результате всех игр группы Мюррея, Президент слетает с грохотом и треском, то не успеем мы с тобой оглянуться, как их превосходительство у метро пирожками торговать будет, а то и ещё чего похуже. Смекаешь, к чему я речь веду?

— Пока не совсем. Если Банников — попка, то кто тогда всем этим кордебалетом дирижирует?

— Еще один наш знакомый. Генерал-майор Баландин. В отличии от вышеупомянутого свитского генерала, — этот из боевых. Вот он-то и играет в полный рост. Теперь ясно?