Ганнибал. Кровавые поля - Бен Кейн

Вечера Квинт проводил со своими товарищами по палатке, которые после драки всячески старались его защищать. Если бы Мацерио попытался что-то предпринять, у него бы не было ни одного шанса на успех.

Квинт не видел гастата, которого ранил, три недели; а когда тот появился, заметно хромая, Коракс устроил ему порку и отправил копать отхожие места в соседней траншее. Через пару дней Квинт перехватил его взгляд. Ветеран нахмурил брови, но юноша не отвел глаз. «В следующий раз я воткну кинжал тебе в грудь», – одними губами произнес Квинт. В ответ ветеран сделал непристойный жест. Квинт испытал легкое удовлетворение; Мацерио и двое других гастатов тоже бросали на него угрюмые взгляды.

Возможно, лучшим результатом этой истории было то, что Урс поверил: Мацерио является серьезной угрозой. Когда легионер навестил его в лазарете, он сразу потребовал, чтобы Квинт рассказал ему, что случилось ночью, и молча выслушал историю о том, как Квинт очень выгодно продал вино кавалеристу. И даже после того, как он рассказал, кто на него напал, Урс не стал его перебивать. Когда Квинт закончил, его друг некоторое время сидел молча, постукивая пальцами по собственной щеке.

– Меня не касается, что ты делал в той части лагеря. Я не верю, что ты любишь мужчин – это полнейшая чушь. Мне достаточно того, что я видел, как ты смотришь на шлюх. – Он поднял руку, не давая Квинту себя перебить. – Сожалею, что не поверил, когда ты рассказал про Мацерио. Я видел, какие взгляды он и его приятели бросают на тебя.

– Так теперь ты веришь мне и про Рутила?

Урс тяжело вздохнул.

– Я не хочу – но да, верю. Если ублюдок мог так подло на тебя напасть, он способен поступить так же и в разгар сражения.

– Это не закончится до тех пор, пока один из нас не погибнет. И я не намерен умирать.

– А я позабочусь, чтобы так и было, – прорычал Урс.

Мысль о том, что друг будет теперь прикрывать ему спину, немного успокоила Квинта. Он сможет лучше спать по ночам, ведь прежде его часто мучили кошмары с участием Мацерио. И чем скорее он сможет положить конец их вражде, тем лучше. Быть может, это произойдет после того, как закончится месяц его наказания, но офицеры продолжали внимательно наблюдать за ним и за гастатами. Двое других солдат манипулы подрались, и их сурово высекли. Коракс показал, что их ждет, если они будут враждовать, – Квинт понял намек.

Погода улучшилась, дни стали длиннее, и отряды вражеских солдат появлялись все чаще, что заставило римлян усиливать патрули. Квинт ни разу не оказывался вместе с Мацерио и его приспешниками, из чего сделал вывод, что Кораксу известно об их вражде. Так или иначе, это позволило Квинту на некоторое время забыть о Мацерио. Шли недели, и он спрятал подальше ненависть к своему врагу. Месть за Рутила может подождать, но война с Ганнибалом ждать не будет.

А война была неизбежна. Хотя Сервилий и Регул продолжали командовать армией, следуя указаниям Сената не вступать весной в серьезные сражения с Ганнибалом, лагерь полнился слухами о скором столкновении с врагом. Когда во главе армии встали Луций Эмилий Павел и Гай Теренций Варрон, новые консулы, они привели с собой четыре легиона и союзные войска. Теперь под их началом оказались более восьмидесяти тысяч солдат, которые разбили лагерь возле Герония. С такими огромными силами, кричали хвастуны, поражение невозможно. Квинт не мог спорить с их доводами.

Погода становилась все лучше, дни длиннее, и они продолжали тренироваться с огромным рвением. Участились успешные схватки с врагом, и настроение у Квинта, как и у остальных легионеров, было приподнятым. Однако все понимали, что только после полной победы над Ганнибалом они смогут отдохнуть. И сражение должно состояться скоро – еще до окончания лета, – из чего следовало, что уже осенью он сможет покинуть армию, если, конечно, уцелеет. И воссоединится с семьей. И хотя Квинт хотел идти собственной дорогой, он скучал по матери и Аврелии. Как и в случае с отцом, он не мог больше этого отрицать. Возможно, если он отличится в битве, в которой Ганнибал будет разбит, отец простит его за то, что он нарушил приказ? Впрочем, Квинт подозревал, что его мечтания заходят слишком далеко. Тем не менее, он трепетно хранил свою тайну.

Лагерь Ганнибала, рядом с Геронием, Самний, весна

Ганнон нахмурился, услышав совсем рядом голос Сафона. Но теперь он уже не мог незаметно покинуть свою палатку. Интересно, чего хочет брат?

Его отношения со старшим братом всегда были непростыми, но, пока он находился в рабстве, их подробности почти улетучились из памяти. После того, как Ганнон воссоединился с братьями и отцом, ему показалось, что его отношения с Сафоном изменились. Некоторое время они прекрасно ладили друг с другом, но потом снова начали регулярно ссориться.

Ганнон не мог забыть выражения лица брата, когда едва не утонул в болоте. Как и прежде, он убедил себя, что виной тому – его воображение. Разве Сафон не открыл ему план Ганнибала перед битвой у Тразименского озера? Они провели немало вечеров вместе и выпили много вина. Именно по этой причине он не ожидал подобной реакции Сафона на его прошлогоднее возвращение вместе с Муттом из патруля. Сафон выглядел, по меньшей мере, самодовольным. И знающим. Впрочем, это не слишком удивило Ганнона. А вот интонации в его голосе показались странными.

– Опустошил свои яйца, верно? – постоянно повторял брат.

Удивленный и разозленный Ганнон все отрицал, но Сафон настаивал на своем, и тогда юноша потребовал, чтобы брат назвал имя солдата его фаланги, который рассказывает о нем подобные истории. Сафон подмигнул и сообщил, что у него свои источники – и ему известно, что Ганнон исчез на несколько дней и поехал в сторону Капуи.

– Я слышал, ты отсутствовал три дня. Должно быть, побывал в хорошем борделе, если так рисковал своей шеей!

Несмотря на двойной смысл слов – Сафон мог иметь в виду, что брат рисковал быть пойманным римскими солдатами или что о его отлучке мог узнать Ганнибал, – Ганнон облегченно вздохнул. Он не верил, что Мутт на него донес, а теперь получил тому доказательство. Сафон не знал, почему Ганнон покинул своих солдат; просто сделал самый естественный вывод. Однако юношу это встревожило – кто-то проговорился. Если о его отлучке стало известно Сафону, могут узнать и другие.

Ганнон понимал: брат хочет показать, что имеет над ним власть – если он расскажет обо всем старшим офицерам, жизнь юноши будет закончена. Когда он прямо спросил об этом Сафона, тот рассмеялся и заверил брата, что никогда не сделает ничего подобного.

«Почему Сафон постоянно так шутит?» – рассерженно подумал Ганнон. Бостар ведет себя иначе. Однако Сафон был прав, несмотря на все свои завуалированные угрозы. Ганнону не следовало бросать отряд и отправляться на поиски Аврелии. Естественно, он никогда не расскажет Сафону правду. По его губам скользнула быстрая улыбка. Он не хотел закончить свою жизнь на кресте, но был рад, что совершил этот поступок. Если бы только ему удалось увидеть Аврелию в Капуе!.. Прекрати, сказал он себе. С тех пор прошли месяцы. Она вышла замуж, и ты больше никогда ее не увидишь. Лучше всего о ней забыть. Однако сказать было гораздо легче, чем сделать. Он уже не раз пытался, но у него ничего не получалось.