Лабиринт - Алексей Калугин

– В матрице сознание находится в латентном состоянии. Активация происходит только в момент подсоединения к внешним рецепторам или информационному потоку. Период предварительной адаптации необходим в том случае, если условия жизни и деятельности матрицы после подключения будут значительно отличаться от тех, в которых находился ее предыдущий носитель. Представьте себе, что вы заснули человеком, а проснулись механиком. Трудно предугадать, понравятся ли вам новые ощущения или же вызовут тяжелый психологический стресс.

– А этот стержень в вашей руке, он до сих пор… жив?

– Вот этого я с уверенностью сказать не могу, – покачал головой Вейзель. – Мы не располагаем возможностью протестировать матрицу. Но судя по тому, что все проверенные нами основные системы механического тела пришельца работают, – хотя степень их функциональной готовности мы можем определить весьма приблизительно, – удар тока вывел из строя именно матрицу.

– Понятно. – Баслов провел кончиками пальцев по покрытой колючей щетиной щеке. – Что же еще интересного вы нашли?

– Вот это, как мы думаем, источники питания. – Вейзель стержнем матрицы указал на четыре установленных в ряд цилиндра. – Вскрывать мы их пока не рискнули, поэтому и не знаем, какой вид энергии они в себе аккумулируют. Внизу корпуса расположен гравитационный стабилизатор, что придает ему повышенную устойчивость. В грудном отделе, как мы предполагаем, находятся системы связи, наблюдения, слежения и обработки информации. Над ними расположены основные боевые и оборонительные средства механика.

– Вот это самое интересное, – оживился Баслов. – Мы сможем ими воспользоваться?

– Боюсь, что нет, – безнадежно покачал головой Вейзель. – Насколько мы успели разобраться, ни одно из боевых орудий, как, впрочем, и другие устройства, не имеет никаких внешних систем управления. Все осуществлялось на уровне команд, отдаваемых матрицей. Как в человеческом теле: нам ведь тоже не надо нажимать на кнопки или дергать за рычаги для того, чтобы двигать конечностями или произносить слова.

– То есть без матрицы это просто металлический лом, от которого нам нет никакого проку? – уточнил Баслов.

– Примерно так, – согласился с его определением Вейзель. – Впрочем, мы можем попытаться как-то использовать источники питания.

– Если они не взорвутся, когда вы станете их вынимать, – заметил кто-то со стороны.

– И такое может случиться, – не стал спорить Вейзель.

– Где самое уязвимое место механика? – спросил Баслов.

– На этот вопрос я не готов ответить. Где расположены у механика жизненно важные органы, мы знаем, вопрос заключается в том, как до них добраться, имея только автоматы и не имея возможности подойти ближе, чем на выстрел. Корпус механика выполнен из весьма необычного и чрезвычайно прочного сплава.

– У меня ребята гибнут на дороге, а вы не можете никак разобраться с кучей металлического хлама! – Баслов начал фразу тихо, едва ли не шепотом, а заканчивая, сорвался на крик. – Работайте быстрее, иначе ваши результаты никому уже не понадобятся!

Пнув со злостью откинутую в сторону железную руку механика, Баслов развернулся на каблуках и широкой, размашистой походкой направился к выходу.

Кийск догнал его уже за порогом.

– Ты напрасно накричал на техников. Они делают все, что могут.

– Я знаю, – сказал, не сбавляя шага, Баслов. – Просто сорвался. Извинись перед ними за меня.

– Тебе нужно отдохнуть, поспать хотя бы пару часов.

– Некогда.

– Так тебя надолго не хватит.

Баслов резко остановился и посмотрел на Кийска так, как никогда прежде. Казалось, он готов был признать, что все кончено – они проиграли.

– А ты уверен, что мы еще долго протянем?

– Я пойду на дорогу и посмотрю, как там обстоят дела, – сказал Кийск. – Если произойдет что-нибудь серьезное, я пришлю за тобой.

Баслов устало провел ладонью по лбу.

– Хорошо, – сказал он. – Пока еще есть время.

С наступлением сумерек ангар, в который был помещен механик, осветили лампами. Неясный желтоватый свет делал работу, при которой требовалась выверенная до доли миллиметра точность, почти невыполнимой.

Темнота помогала механикам и на дороге. Пришельцы и их техника работали во тьме, не снижая темпов, в то время как людям был нужен свет. Механики, посты которых располагались теперь через равные интервалы вдоль всего дорожного пути, били прямой наводкой по каждой вспыхнувшей во мраке хотя бы на мгновение светящейся точке. Солдаты, попытавшиеся в темноте снова подорвать дорожное полотно, попали под перекрестный лазерный обстрел, стоило им только ненадолго зажечь лампу. Двое из них погибли, у третьего серьезно пострадала нога.

Еще до вечера пришельцам удалось восстановить поврежденные участки дороги и подогнать к месту строительства новую технику. Отгородившись от людей инфразвуковым барьером, они продолжали прокладывать путь к базе.

Кийск, временно заменивший Баслова на посту командира, отдал приказ, не зажигая огней, отойти в лес. Большую часть солдат, уставших не столько от физических усилий, сколько от постоянного нервного напряжения, он отправил на базу отдыхать, оставив только троих добровольцев. В помощь им он вызвал с базы два десятка гражданских, молодых и крепких мужчин. Кийск приказал ставить мины по направлению движения дороги за пределами зоны воздействия инфразвука и выводить запальные шнуры подальше, с тем чтобы взорвать дорогу уже после того, как она пройдет по местам минирования.

Все, что они делали, казалось Кийску похожим на мышиную возню вокруг спящего объевшегося кота, которая могла продолжаться лишь до тех пор, пока кот не проголодается и не проснется. Шансов остановить продвижение механиков к базе у них не было абсолютно никаких. Прилагаемые усилия, связанные с неизбежными человеческими жертвами, могли лишь оттянуть неминуемую развязку на день-другой.

На рассвете пришел Баслов, выспавшийся и отдохнувший, но все такой же мрачный. Кончики его усов не торчали, как прежде, лихо закрученными вверх, а свисали по краям рта. То, что он увидел в сером, подернутом туманной дымкой, предутреннем свете, настроения ему не подняло – за ночь механики продвинулись вперед почти на полтора километра.

– У нас в запасе сутки, может быть, чуть больше. Надо готовить базу к эвакуации, – сказал он и, посмотрев на Кийска, решительно прибавил: – Ты столько об этом говорил, что тебе теперь и действовать. Я буду сдерживать механиков, сколько хватит сил.

– Лишние два-три часа нас не спасут. Лучше постарайся обойтись без жертв.

– Спасибо за совет. Иди, занимайся своим делом, а я займусь своим.

– Ты уже решил, куда уводить людей?

– На ферму Степашина.

– Ты думаешь, механики не придут туда после того, как покончат с базой? Надо эвакуировать и ферму. Надо всех уводить за реку. Быть может, взорвав мост, нам удастся на какое-то время отрезать механиков.