Венец Прямиславы - Елизавета Дворецкая

– Жена – моя, а не его, – с угрозой произнес Ростислав и огляделся. – И он мне ответит…

«Не только за имущество жены, но и за поклеп!» – слышалось в его молчании, и многие это поняли.

И у многих, как и у самого Ростислава, забрезжила смутная догадка о связи всех этих разрозненных, казалось бы, событий…

– А как же Ратьша? – вставил по-прежнему насупленный боярин Судиша. – Ратьша ведь узнал его, княже! – Он показал на Ростислава. – Видел его лицо и мечом уязвил.

– Какой Ратьша? Воиславич? – спросил Ростислав.

Боярин Судиша, не глядя на него, с неохотой кивнул.

– И он меня видел в лесу?

– Плохо рассмотрел, – пояснил Истома: уже немолодой человек, с широким розовым носом, обгоревшим на солнце, светлыми волосами и золотистой седеющей бородой. Никакой враждебности к Ростиславу он не выказывал и тем сразу понравился Прямиславе. – Понимаешь, Володаревич, Ратьша тогда у той же волокуши спал, где Ярослав лежал. Когда схватились, он вскочил, спросонья бросился и увидел: Ярослав убийцу за грудь держит, а у самого из груди нож торчит и золотом под луной блещет… Сам дрожит, как вспоминает.

– Да где он? – Ростислав посмотрел по сторонам.

– В Белзе он остался, ранен же. Лежит, не встает. Вот слушай. Он как проснулся, как это все увидел, так бросился, себя не помня, и того беса мечом по плечу. Надвое бы раскроил, да тот черт увернулся, только немного ему плечо клинком задело. А сам на Ратьшу скакнул и ножом…

– Каким?

– Откуда я знаю, княже? Ратьша с резаной раной лежит, сам без памяти был двое суток. Еле выжил. А как опамятовался, то и сказал: дьявол тот роста невысокого, лицом темный, волосом черный… Ему говорят: «Половец?» – Он отвечает: «Точно, половец».

– А половец на свете я один? – Ростислав устало усмехнулся.

– Ну… – Истома развел руками, желая сказать, что вообще-то половец на Руси не один, но при дворе перемышльских князей знают одного.

– Так он успел того беса ранить? – спросила Прямислава. – В плечо?

Ростислав бросил на нее один взгляд и сразу стал раздеваться. Вся толпа, не исключая и Владимирка, затаив дыхание, следила, как на истоптанную траву перед шатром падает плащ, пояс с оружием, потом верхняя рубаха.

– Смотри… маловер! – торжествующе воскликнул Ростислав. Держа руки еще в рукавах нижней рубахи, он повернулся к Владимирку и показал ему свое голое плечо. – Здесь? Или здесь? Проверь, не стесняйся, не красна девица!

В толпе кто-то хихикнул, а стоявшие поближе рассматривали Ростислава с таким напряженным вниманием, словно ничего подобного никогда не видели. На плечах, на груди и на спине у него имелось три или четыре старых шрама, давно заживших, притом многие из смотревших знали происхождение этих шрамов. Ни одного свежего не было.

– Убедился? – спросил Ростислав и стал одеваться, не дождавшись ответа.

Дружина загудела гораздо оживленнее и радостнее, чем прежде. Ничего еще не разъяснилось, но мысль о виновности Ростислава уже всем казалась нелепой, и даже стыдно было, что еще сегодня утром они в это верили.

Одевшись, Ростислав оправил пояс, положил на него ладони и, в упор глядя на брата, резко спросил:

– Кто тебе сказал, что это я?

– Да… – Владимирко заморгал, не зная, что ответить.

Ни он, ни кто-либо другой не мог сейчас вспомнить, откуда взялась мысль, что убийца – Ростислав. Просто одно сложилось с другим: нож и слова Ратьши, который видел «половца», как-то сами привели к этому выводу.

– А Юрий? Где он, кстати?

– Да здесь, вон на том конце стоит! – Десятник Дмитр показал на край луговины.

– Пошли-ка за ним, брате любезный, – решительно предложил Ростислав. – Пусть подъезжает.

Пока бегали за Юрием Ярославичем, Владимирко молчал, пытаясь собраться с мыслями. В душе он уже каялся, что пошел на поводу у Юрия, хотя еще не знал в полной мере, как сильно ему это навредило.

Прямислава тоже молчала, холодея при мысли, что будет, когда ее бывший муж лицом к лицу встретится с нынешним. Теперь, когда дружина была на их стороне, ей следовало бы успокоиться, но она, напротив, разволновалась еще сильнее.

Неужели Юрий может быть как-то причастен к убийству? Так плохо она о нем не думала! Изменник, распутник, но не убийца! Ей вспомнилась ночь, когда Юрьев конюх приходил к ним в Белз, пытаясь выторговать ее у Ростислава в обмен на обещание помирить его со старшим братом… Почему он собирался это сделать? Выходит, у него все же были какие-то доказательства, что убийца – не Ростислав?

Эта мысль так ее поразила, что она широко раскрыла глаза. Ростислав негромко беседовал с Владимирковыми десятниками, а она вдруг ужасно испугалась, что Юрий куда-нибудь исчезнет. И если раньше она боялась встречи с ним, то теперь жаждала ее всей душой – и поскорее! Может быть, он знает настоящего убийцу? Или… он сам его и подослал? Но зачем? Прямиславе казалось грехом даже в мыслях приписывать Юрию такое черное коварство. Ему-то что до Белза и раздора братьев Володаревичей? Ему нужна была только она, а Ярослав тут ни при чем…

Но еще раньше Юрия к шатрам явился совсем другой гость.

– Эй, княже, давешние угорцы едут! – воскликнул боярин Радослав, разглядев у реки отряд из трех-четырех десятков всадников. – Вернулись, стало быть.

– Вы их встречали? – Прямислава обернулась к нему.

– Встречали. Они же в Туров едут. Встречали, князь их принимал, беседовали, подарки дарили… О наших делах толковали…

– В Туров? – изумилась Прямислава. – Зачем?

– А ты не знаешь? – Боярин Радослав сам удивился. – Ты что же, князя Михаила не признала?

– Какого князя Михаила?

– Ну, воеводу ихнего…

Боярин Радослав замолчал, потому что от отряда отделились несколько всадников и поскакали им навстречу. Владимирко остался на месте, гридни окружили его. Всадников возглавлял тот угорский воевода, которого величали князем Михаилом… Но он же не назвал себя, так откуда ей его знать?

Приблизившись шагов на десять, угорцы осадили коней и дальше тронулись шагом.

– Будь здоров, князь Михаил! – первым приветствовал их Владимирко. – Что это ты вернулся? Или дорогу потерял? Или забыл что?

– Не потерял, а нашел! Встретил я людей, от них и узнал… – Князь поклонился, не сходя с коня, и смотрел при этом почему-то на Прямиславу. – Вот она, моя красавица! Нашел, значит, ты ее, Владимирко?

Прямислава ничего не понимала.

– Ой, госпожа моя! – раздался вдруг знакомый голос, и в рядах подтянувшегося угорского отряда показалась Забела: она сидела на крупе коня позади Звоняты.

Прямислава ахнула: она только сейчас вспомнила о своей верной подруге, которую так внезапно бросила, убегая от этих самых угорцев. Ростислав присвистнул: Звонята, сидя на чьем-то чужом коне, махал ему рукой, еще через миг он увидел и лицо Доброшки.