Тьма чернее ночи - Майкл Коннелли

Босх игнорировал вопросы.

– Разрешите мне подойти туда, – сказа Босх. – Я хочу видеть глаза Стори, когда скажу ему.

Крецлер и Лэнгуайзер переглянулись. Лэнгуайзер пожала плечами и раздраженно махнула руками:

– Стоит попробовать. Нам отступать некуда.

– Договорились, – сказал Босх. – Сможете заставить секретаря задержать приход судьи?

Босх подошел к столу защиты и встал перед ним так, чтобы видеть одновременно Фауккса и Стори. Фауккс что-то писал в блокноте. Босх кашлянул, и через несколько мгновений защитник медленно поднял голову:

– Да, детектив? Разве вам не следовало бы быть за столом обвинения и готовиться...

– Где Руди Таферо?

Спрашивая, Босх смотрел на Стори. Фауккс посмотрел мимо него на место возле ограждения, где Таферо обычно сидел во время заседаний суда.

– Уверен, он в пути, – сказал он. – У нас есть несколько минут.

Босх улыбнулся.

– В пути? Верно, в пути. К пожизненному заключению в "Коркоране" или, если повезет, в "Пеликан-каув". Откровенно говоря, не хотел бы я быть бывшим копом, отправленным в "Коркоран".

На Фауккса его слова, похоже, не произвели впечатления.

– Детектив, не знаю, о чем вы. Я тут стараюсь подготовить стратегию защиты, потому что, мне кажется, обвинение собирается сегодня свернуть шатры. Так что, если не возражаете...

Отвечая, Босх смотрел на Стори:

– Никакой стратегии. Никакой защиты. Руди Таферо арестовали сегодня утром. Он обвиняется в убийстве и попытке убийства. Уверен, ваш клиент может рассказать вам об этом все, адвокат. То есть если вы еще не в курсе.

Фауккс резко встал, словно выражая протест:

– Сэр, для вас абсолютно неправильно подходить к столу защиты и...

– Два часа назад он заключил сделку. И выкладывает все. – И снова Босх игнорировал Фауккса, глядя только на Стори. – Так что я тоже предлагаю сделку. У вас минут пять, чтобы подойти к Лэнгуайзер и Крецлеру и согласиться на признание в убийстве Кременц и Лопес.

– Это нелепо. Я подам жалобу судье.

Теперь Босх посмотрел на Фауккса:

– Давайте. Но это ничего не изменит. Пять минут.

Босх отошел к столу секретаря суда перед скамьей судьи. Сбоку лежала груда вещдоков. Босх просматривал их, пока не нашел нужный плакат. Взял его и отнес к столу защиты. Фауккс все еще стоял, но наклонился, чтобы Стори мог что-то шептать ему на ухо. Босх бросил на стол плакат с увеличенной фотографией книжного шкафа в доме Стори. Постучал пальцем по двум книгам на верхней полке. Заголовки на корешках читались вполне ясно. Одна книга называлась "Искусство тьмы", другая просто "Босх".

– Вот они, твои прототипы.

Оставив вещественное доказательство на столе защиты, он направился было обратно к столу обвинения. Однако, сделав пару шагов, вернулся и оперся ладонями на стол. Посмотрел прямо на Стори. И заговорил, немного повысив голос, так, чтобы Макэвой расслышал на галерее для прессы.

– Знаешь, в чем была твоя главная ошибка, Дэвид?

– Нет. – В голосе Стори звучала насмешка. – Скажи, сделай милость.

Фауккс тотчас же схватил клиента за руку, призывая к молчанию.

– Наброски для Таферо, – произнес Босх. – Знаешь, что он сделал? Пошел и положил эти твои рисуночки прямо в свою банковскую ячейку в "Сити нэшнл банк". Он знал, что они могут пригодиться – и они, разумеется, пригодились. Сегодня утром он использовал их, чтобы самому откупиться от смертного приговора. А что используешь ты?

Во взгляде Стори что-то дрогнуло. Сомнение. Нерешительность. Всего на мгновение. Но этого было довольно. Босх понял, что все кончено. Стори тоже знал это.

Босх выпрямился и мимоходом посмотрел на часы, потом на Фауккса:

– Осталось три минуты, мистер Фауккс. На кону жизнь вашего клиента.

Он вернулся на свое место и сел. Крецлер и Лэнгуайзер наклонились к нему, но Босх покачал головой:

– Давайте-ка просто посмотрим, что будет.

За следующие пять минут он ни разу не взглянул на стол защиты. Слышал приглушенные голоса и шепот, однако слов разобрать не мог. Зал суда заполняли зрители и представители прессы.

За столом защиты – молчание.

Ровно в девять утра дверь позади скамьи присяжных открылась, и судья Хоктон легко взбежал по ступеням к своему месту. Сел и окинул взглядом столы обвинения и защиты.

– Дамы и господа, мы готовы к приходу жюри?

– Да, ваша честь, – ответил Крецлер.

За столом защиты – молчание. На лице Хоктона отразилось некоторое удивление.

– Мистер Фауккс? Могу я пригласить присяжных?

Босх откинулся назад, чтобы видеть защитников. Фауккс ссутулился в кресле – никогда раньше он не позволял себе в зале суда такой позы. Локоть поставил на подлокотник, руку поднял. Он крутил в пальцах ручку и, казалось, погрузился в глубокие, гнетущие размышления. Его клиент напряженно застыл рядом.

– Мистер Фауккс? Я жду ответа.

Фауккс наконец поднял взгляд на судью. Очень медленно встал с места и подошел к трибуне.

– Ваша честь, позвольте на минутку подойти к вам?

Судья казался и любопытным, и раздраженным. Существует общепринятая практика процессов: все не подлежащие оглашению ходатайства подаются к 8.30 утра, чтобы их можно было обдумать и обсудить в кабинете судьи, не отнимая времени у суда.

– Это нельзя обсудить в открытом судебном заседании, мистер Фауккс?

– Нет, ваша честь.

– Отлично. Давайте.

Хоктон взмахнул обеими руками, словно приказывал грузовику дать задний ход.

Юристы подошли к судье. Со своего места Босх видел их лица и догадывался, о чем там шепчутся. Фауккс казался мертвенно-бледным, а Крецлер и Лэнгуайзер после нескольких слов словно вдруг стали выше ростом. Лэнгуайзер даже оглянулась на Босха, и он увидел победный блеск в ее глазах.

Он внимательно посмотрел на обвиняемого. Дэвид Стори медленно повернулся, и их глаза встретились в последний раз. Босх не улыбался. Не моргал. Он ничего не делал – только смотрел. В конце концов Стори первым отвел глаза и уставился на лежащие на коленях руки. Босх ощутил пробежавшую по телу дрожь. Ему уже случалось испытывать такое – когда перед ним на мгновение возникало обычно скрытое лицо чудовища.

Консультации закончились, обвинители быстро пошли к своим местам; возбуждение сквозило в их походке и на лицах. Джон Ризн Фауккс, напротив, будто с трудом передвигал ноги.

– Вот и все, Фауккс, – вполголоса проговорил Босх.