Немец - Юрий Костин

— Антон, печальное место, давай уйдем отсюда,— предложил Ральф.

— Хорошо, пошли. К тому же, не следует смущать окрестности английским языком. Скажу тебе, как-то дико он звучит в этой глуши.

Друзья вышли на опушку леса.

— Постой,— Антон остановился и прислушался,— Ты что-нибудь слышал?

— Что-то слышу… Странно, похоже на музыку.

— Бред, откуда?

— Туристы? Охотники отдыхают?

— Вряд ли. Один шанс из ста тысяч.

— Вроде, больше не играет,— Ральф продолжал вслушиваться.

— Смотри!— воскликнул Антон, и указал в сторону небольшой березовой рощицы.

Ральф оглянулся и увидел, как рощицу будто осветила сигнальная ракета. Секунду-другую можно было до деталей различить рисунки на стволах берез.

— Что это?— просил Ральф.

— Не имею понятия. Инопланетяне?

— Но мы что-то видели? Это зарница?

— Видели. Тут место особенное. В детстве я очень много разных историй слышал про этот лес. Кто-то наблюдал здесь летающую тарелку, кто-то встречался с привидениями, у кого-то под ногами фосфорицировала земля. Скорее всего, тут наблюдается скопление неких энергий… Пошли проверим, что там, в роще.

— Уверен?— спросил Ральф.

— Уверен. Кстати, по-моему, это то самое место, где мы с тобой откопали ящик с надписью «Аненэрбе».

— Да, действительно. Ну что же, пошли.

Когда друзья добрались до рощи, они не обнаружили в ней ничего необычного. По дороге Ральфу показалось, что из леса вновь доносится музыка, однако Антон, прислушавшись, сообщил, что ничего, кроме обычных лесных звуков, он разобрать не может.

Ящика на месте не оказалось — кто-то прибрал его к рукам. Яма, которую прошлой осенью выкопали Антон и Ральф, начала зарастать травой.

— Хорошее место, чтобы перекусить и подумать о вечном,— сказал Антон, присаживаясь на поваленное дерево.

— Да, тут нормально,— согласился Ральф,— правда, воспоминания об этом месте у меня не самые приятные.

— Ты о старике Шерхорне?

— Да.

Посидели немного молча. Ральф потянулся к пакету, достал огурчик и две картошки. Антон вынул бутылку водки.

— Антон,— произнес Ральф,— ты только не удивляйся, но я тебе должен сообщить один секрет.

— Здравствуйте…— Антон застыл с бутылкой в руке.— Я так понимаю, ты мне что-то про своего дядю Мюллера не рассказал?

— Нет, про дядю ты знаешь все. Это другое. Перед отъездом мне позвонила какая-то девушка и попросила передать некоему Антону Ушакову из Москвы, что фирма включила ее в состав делегации, отправляющейся через неделю в Россию то ли на конгресс, то ли на конференцию…

— Что же ты молчал, нехороший ты, коварный человек!— Антона словно подбросило.— Нет, ты все-таки не русский.

— Конечно, не русский, а кто говорит, что я русский?— Было видно, что Ральф остался доволен произведенным эффектом.— Еще она сказала, что телефон ты знаешь, ну, там, что встретиться хочет и жить без тебя не мо…

— Стоп, стоп, это вранье?

— Да, это вранье. Но, похоже, жить без тебя ей не очень нравится. Надо же, как ей повезло с фирмой, верно? Странно только, как она телефон мой узнала…

«И вовсе не странно»,— подумал Антон.

— Спасибо тебе, Ральф,— сказал он, растроганный и счастливый.

— Мне-то за что? Впрочем, я за вас очень рад. Хорошо тут…— протянул Ральф, закусывая водку огурцом.

— Место очень приятное,— кивнул Антон.— Думаю, грибов в августе будет на целый грузовик. Будешь еще пить?

— Нет, достаточно.

— Вот и я не хочу отчего-то.

— Слушай, Антон, я вот все думаю, неужели именно мой дядя перепрятал тот странный ящик?

— Возможно, мы никогда не узнаем ответ на этот вопрос… Но какое же необычное место! Обрати внимание — здесь даже ветра нет. Опять же, музыка, свечение… Впрочем, могла быть простая зарница…

— Верно,— подхватил Ральф,— а музыка нам слышится от пьянства.

— Неплохо узнать, было ли в ящике еще что-то, кроме реплики того самого копья? Твой дядя оставил Екатерине Зайцевой план, значит никто кроме него и этой женщины, не знал, где искать ящик. Получается, либо он кому-то еще про него рассказал, либо Катя из Воронежа что-то не договаривает, либо…

— Либо сам побывал здесь.

— Да, а после сгинул в неизвестном направлении. Мы ведь не знаем, что с ним стало после Воронежа. Кто говорил тебе, что его видели в Москве, в плену?

— Папин знакомый пересказывал историю одного ветерана из Ландсхута.

— С ним можно поговорить?

— Нельзя, скончался он года два назад. Дядя исчез, следы его теряются в Москве.

— Точнее в Воронеже.

— Не уверен. Работал он на стройке на проспекте Ленина…

— Ленинском проспекте.

— Да, на стройке на Ленинском проспекте точно работал Ральф Мюллер. Фамилия, конечно, распространенная, как у вас, например, Иванов…

— Скорее, Сидоров. Продолжай, извини.

—…но сочетание «Ральф Мюллер» достаточно редко встречается. Плюс рассказ про захоронения в Донском монастыре. Кстати, никак не могу взять в толк, с какой стати нельзя инициировать расследование и провести раскопки в той запущенной части обители?

— Ральф, я тебе объяснял, что это очень сложно. Требуется согласование десятков инстанций. Но и это не главное.

— А что тогда?

— Александр Валентинович рассказал, что в монастыре действительно есть массовые захоронения. По крайней мере, они там были. Поэтому никто не осмеливается будоражить прошлое.

— Захоронения немцев!?

— Может быть, и немцев в том числе. После войны Сталин устроил новую волну репрессий…

Из лесу вновь донесся протяжный вой. Но здесь, странное дело, он никак на него не отреагировал.

— Вот уж не пойму, зачем? Народ-победитель не достоин такой «благодарности»,— Ральф покачал головой в недоумении.

— Народ-победитель, к твоему сведению, слишком «разболтался», освобождая Европу от фашизма. Посмотрел на тамошнюю жизнь, фильмы разные, картинки, качество шмоток оценил. Плюс, решили, что теперь-то все, дескать, победили врага, начнется новая жизнь, жди от властей благодарности. И дождались новых расстрелов и лагерей. В Москве было дело врачей-вредителей, борьба с космополитами, заговор военных, строителей, про который я тебе рассказывал, и еще десятки других заговоров. И вот в Донском монастыре было так называемое «захоронение номер 1», если я не ошибаюсь. Туда свозили расстрелянных. Так что в ближайшем будущем не жди, что правда откроется. Могли бы в 1992 году что-то сделать, но сейчас уже все — поезд ушел…