Семь сестер. Сестра ветра - Люсинда Райли

– Анна, я так тосковал по тебе в разлуке, – промолвил он едва слышно. – А ты… Ты хоть немного скучала обо мне?

Анна застыла на месте. Намыленная тарелка выскользнула из ее рук.

– Конечно, скучала. Я скучала по всем вам. Но в Христиании у меня было столько дел. Я была занята днями напролет.

– Наверное, у тебя там появились новые друзья, да? – предположил Ларс.

– Да, я подружилась с фрекен Олсдаттер… А еще с детьми из театра, – ответила она поспешно, снова сосредоточившись на мытье посуды. Хоть бы он скорее ушел, что ли, мысленно взмолилась она.

Какое-то время Ларс неопределенно мялся на месте, не сводя с нее глаз.

– Сегодня для всех нас был трудный день. И такой долгий… – промолвил он наконец. – Мне пора домой… Но прежде позволь мне, Анна, задать тебе один вопрос. Я знаю, что завтра ты снова возвращаешься в Христианию. Только ответь мне со всей честностью. Так будет лучше для нас обоих.

Голос Ларса прозвучал необыкновенно серьезно, и что-то в его интонациях заставило Анну поежиться.

– Хорошо, Ларс. Я буду отвечать тебе честно.

– Ты… ты все еще хочешь выйти за меня замуж? С учетом всех тех перемен, которые случились в твоей жизни и которые будут происходить в ней и в дальнейшем… Клянусь тебе, я все пойму правильно и не обижусь, если ты скажешь мне «нет».

– Я… – Анна склонила голову над тарелкой и закрыла глаза. Хоть бы побыстрее все это закончилось, мелькнуло у нее. – Думаю, да.

– А я думаю, что нет. Анна, послушай меня. Пожалуйста! Будет лучше для нас обоих, если мы с тобой сейчас все выясним до конца. Я смогу ждать тебя сколь угодно долго, но лишь в том случае, если у меня будет надежда. А пока я не могу отвязаться от чувства, что ты с самого начала не испытывала особой радости от нашего предполагаемого союза.

– А как же мои родители? Что скажут мама и папа? Ведь ты же продал им свою землю…

Ларс тяжело вздохнул.

– Вот ты и ответила, Анна, на мой вопрос. Теперь я узнал все, что хотел знать. Сейчас я ухожу, но позже я напишу тебе письмо, в котором расскажу, как нам лучше уладить всю эту ситуацию. Родителям пока ничего не говори. Я сам все им скажу. – Он склонился над бочкой с грязной посудой и вынул руку Анны из воды. Потом поднес ее к своим губам и поцеловал. – Прощай, Анна. Благослови тебя Бог.

Анна молча смотрела ему вслед, пока его фигура не исчезла в темноте. Кажется, ее помолвка с Ларсом Трулссеном расторглась, не успев совершиться.

Алли

Август 2007 года22

День был уже в разгаре, когда я наконец оторвалась от экрана компьютера и слепо уставилась на стену. Полосатые обои заплясали у меня перед глазами, пока глаза адаптировались к дневному свету. Хотя я и понятия не имела, каким образом вся эта история, происходившая сто тридцать с лишним лет тому назад, касается меня лично, но все то, что я только что прочитала, взволновало меня до крайности. В Женевской консерватории я познакомилась с жизнеописаниями многих композиторов, изучала их музыкальные произведения, много читала про то время, в котором жили все эти люди. Но книга так захватывающе, живо и ярко рассказывала об уже давно ушедшей эпохе. И надо же! Какое приятное совпадение… Йенс Халворсен тоже был флейтистом и даже исполнял на премьере спектакля «Пер Гюнт» знаменитое вступление к четвертому акту, одно из моих самых любимых музыкальных произведений.

Я вдруг вспомнила папино письмо. Интересно, он так хотел, чтобы я прочитала эту книгу, узнала, как появился на свет «Пер Гюнт», надеясь, что во мне снова возродится тяга к музыке? Или же он заранее знал, что в какой-то момент все это может понадобиться мне…

О да! Когда я играла на поминальной службе по Тео, то музыка странным образом успокоила меня. Даже те несколько часов, что я репетировала перед началом выступления, оказали благотворное воздействие, потому что хоть какое-то время не надо было думать о Тео. И вот с тех пор я регулярно беру в руки флейту и играю для собственного удовольствия. Точнее, чтобы притупить свою душевную боль.

Но сейчас вопрос в другом. Насколько глубока моя связь с героями этой книги? Может, между мной, Анной и Йенсом существуют кровные узы? Такая тонюсенькая шелковая ниточка, протянувшаяся ко мне из прошлого, отстоящего от дня сегодняшнего более чем на сто тридцать лет…

«А что, если Па Солт, будучи еще ребенком, знал Йенса? Или Анну?» — пришла мне в голову неожиданная мысль. Отец умер, когда ему было уже далеко за восемьдесят, а потому такую возможность никак нельзя исключать. Просто нужно выяснить, как долго прожили Анна и Йенс. К сожалению, пока такой информацией я не располагаю, что весьма огорчительно.

Мои размышления прервал пронзительный телефонный звонок. Звонил стационарный телефон. Зная, что старый автоответчик у Селии сломался, а следовательно, телефон будет трезвонить и трезвонить, я неохотно вышла из своей спальни и потащилась вниз к телефону, который стоял в холле.

– Слушаю вас.

– Алло… Селия дома?

– В настоящий момент ее нет дома, – ответила я, сразу же узнав мужской голос с заметным американским акцентом. – Говорит Алли. Что передать Селии?

– Здравствуйте, Алли. Это Питер, отец Тео. Как у вас дела?

– Со мной все в порядке, – ответила я на автомате. – Селия вернется сегодня только к ужину.

– О, для меня это уже поздно. Я звоню, просто чтобы сообщить, что сегодня вечером улетаю обратно в Штаты. Вот решил поговорить с ней, прежде чем уехать.

– Я обязательно передам ей, Питер, что вы звонили.

– Спасибо. – На линии повисла короткая пауза. – Алли, а вы сейчас сильно заняты?

– Нет, не особо.

– Может быть, встретимся до моего отъезда в аэропорт? Я остановился в отеле «Дорчестер». Могу угостить вас чашечкой чая. Это в пятнадцати минутах езды от дома Селии.

– Я…

– Пожалуйста, прошу вас…

– Ладно, – неохотно согласилась я.

– Тогда давайте ровно в три в ресторане на первом этаже. В четыре мне уже нужно ехать в Хитроу.

– Хорошо, Питер. До встречи.

Я положила трубку на рычаг и погрузилась в размышления. В чем из того тряпья, что есть у меня при себе, не стыдно показаться в таком роскошном отеле, как пятизвездочный «Дорчестер»?

Часом позже, переступив порог вестибюля, я вдруг почувствовала какую- то необъяснимую вину перед Селией, словно я ее предала. Но ведь Па Солт учил меня никогда и никого не судить на основании чужих слов. К тому же Питер – отец Тео. Я просто обязана дать ему шанс выговориться.

– Сюда, пожалуйста, юная леди, – помахал он мне рукой, сидя за столиком в огромном зале с мраморными колоннами, куда можно было попасть прямо из вестибюля. При моем приближении Питер поднялся из-за стола и сжал мою руку в крепком и энергичном рукопожатии. – Устраивайтесь поудобнее. Ваших вкусов я не знаю, а потому, с учетом того, что время у нас ограничено, я заказал все что можно, опираясь уже на свой вкус.