Гоблины. Сизифов труд - Андрей Константинов

— А вот мобильник вы довольно опрометчиво в заднем кармане таскаете. Для карманных воров — самое подходящее место, — автоматически вынес профессиональное замечание Николай.

Мужчина неопределенно кивнул в ответ: не то соглашаясь, не то раздражаясь.

Поняв, что дискуссии не получится, Свирин прошел в свое купе, где на нижней полке его ждал печальный Филиппов.

— Чего загрустил, Демидыч? Через пять часиков будем в столице. А пока предлагаю покемарить. Ты как? Лично я — с превеликим удовольствием.

В подтверждение «удовольствия» Свирин лихо забрался на верхнюю полку.

Филиппов покосился на оставленное им полотенце.

— Я, наверное, тоже пойду, умоюсь.

— Валяй. Там как раз никого нет. Паста, щетка есть? Или угостить?

— Спасибо. У меня свои.

Иван Демидович достал из сумки пакет с мыльно-бритвенными принадлежностями, взял полотенце и вышел из купе, плотно прикрыв за собой дверь. По пути ему также пришлось просачиваться между пластиком стены и мужчиной в темных очках. Бугаец (а это был он!) проводил Филиппова долгим, внимательным взглядом и, дождавшись, когда Иван Демидович закроется в туалете, торопливо прошагал в тамбур. Здесь, достав из заднего кармана… нет, не мобильник, интуиция Колю Свирина подвела… стандартный проводницкий ключ, он запер межвагонную дверь. После чего вернулся в предбанничек туалета и, что называется, занял очередь…

Санкт-Петербург,

25 августа 2009 года,

вторник, 00:11 мск

…Целоваться они начали уже в лифте. Не в силах более сдерживаться, Андрей прижал Ольгу к стенке и стиснул ее в своих объятиях. Та не сделала ни малейших попыток освободиться. Напротив, сразу положила руки ему на плечи, а затем свела их, обнимая за шею…

Андрей целовал мягкие горячие губы: нежно, но вместе с тем властно проникая языком все глубже и пропитываясь прерывистым Ольгиным дыханием, пахнущим причудливой смесью кофе и дорогого вина, которое «гоблинам» выставил Ильдар в ознаменование удачно завершившейся операции…

Входную дверь открывали мучительно и нестерпимо долго. Попробуйте как-нибудь сами одновременно целоваться, раздеваться и дрожащими от возбуждения пальцами пытаться попасть ключом в замочную скважину. Войдя в прихожую, каким-то чудом прямо здесь не рухнули на пол, хотя обоим, по большому счету, было уже все равно — где. Главное — быстрее. Главное — все и сразу…

С невероятным усилием отлепившись от Андрея, Ольга схватила его горячую ладонь и на полусогнутых повела в спальню. Вспомнив по предыдущему визиту месторасположение оной, подгоняемый желанием и страстью Андрей подхватил ее на руки, внес в комнату и бережно положил на кровать. Пресекая судорожные попытки самостоятельно сорвать с себя остатки одежды, он склонился над податливым, выгибающимся ему навстречу телом и принялся нарочито медленно раздевать Ольгу сам, покрывая поцелуями обнажаемое тело…

От прикосновений горячих губ к горячей коже Ольгу буквально затрясло. Вцепившись пальцами в покрывало, она застонала тихонечко, покорно откинула голову и зажмурилась в накативших волной истоме и предвкушении…

Новгородская обл.,

ж/д перегон Малая Вишера — Окуловка,

25 августа 2009 года,

вторник, 00:14 мск

Покончив с гигиеническими процедурами, Иван Демидович вышел из туалета и нос к носу столкнулся с Бугайцом.

— Вы сюда? Проходите, пожалуйста!

Филиппов прижался к двери, уступая кусочек тесного пространства.

— Благодарю.

Бугаец сделал маленький шажок вперед, и в эту секунду Иван Демидович почувствовал резкую нестерпимую боль под самым нижним ребром. Он недоуменно скосил глаза вниз и с еще большим недоумением увидел руку, выдергивающую из его правого бока стальное лезвие.

Ноги сразу сделались ватными. Филиппов зашатался, попробовал схватиться за кран умывальника, пытаясь удержать равновесие, но земля стала уходить из-под ног, и в итоге слабеющей рукой он схватил один только воздух.

— Спокойно, папаша, спокойно! — вполголоса, с едва ли не сочувственными интонациями произнес Бугаец, подхватывая заваливающееся на бок тело. Мельком осмотревшись, он вытащил Филиппова в тамбур, всё тем же ключом сноровисто открыл вагонную дверь и столкнул старика в летящую со скоростью поезда ночь-вечность.

Так закончил свои дни бывший профессор-геофизик, а с некоторых пор никому не нужный и всем мешающий бомж Иван Демидович Филиппов.

Мир праху твоему!..

…Дверь Бугаец специально оставил открытой — скоро кинуться искать потерявшегося пассажира, и, пока не найдут тело, а это случится не скоро, в качестве основной будет рассматриваться версия «самохода». За это время он спокойно доедет до Москвы, встретится там с представителями адвоката Загарацкого и получит деньги, приготовленные за «молчание бомжа». Это ведь не принципиально: по какой именно причине он замолчал, не правда ли? Главное, что без его показаний притянуть конченого ублюдка Кирилла Кирсанова к убийству на Московском вокзале будет практически нереально.

Бугаец отпер минутами ранее им же заблокированную межвагонную дверь, вагонами прошел в хвост состава, где у него имелось законное купейное койкоместо, и лег спать. Работа для него была привычной, так что мальчики кровавые в глазах стоять даже и не собирались.

Ибо не в коня корм…

Санкт-Петербург,

25 августа 2009 года,

вторник, 01:52 мск

У них больше не было сил даже на простые прикосновения, не говоря уже о ласках благодарности и очередной физической близости.

Полностью опустошенные, утомленные, но при этом абсолютно счастливые, Андрей и Ольга уснули в объятиях друг друга.

Продолжив любить друг друга в цветном сне. Каждый — в своем.

Пусть их! Пусть отдохнут. Тем более что нынешние сладостные сны окажутся совсем коротенькими. А пробуждение — внезапным и отрезвляющим похлеще ледяного душа.

…и под конец, изяществом мостов связать два берега, чтоб их назвать судьбою. Потом их сжечь. И разбрестись в иное. То будет лучший из моих печальных снов.

Пусть их! Пусть отдохнут!

* * *

Около четырх утра Андрея разбудит телефонный звонок и взволнованный голос «транспортного опера» Лисицына сообщит, что Иван Демидович пропал: «Похоже, спрыгнул с поезда».

Мешечко зачем-то подорвется в контору, проведет там несколько часов в мучительных раздумьях, пытаясь понять мотивацию поступка Филиппова.

В начале восьмого в контору «гоблинов» примчится все тот же Лисицын с тревожной вестью о том, что в трех километрах от железнодорожной станции Торбино бригадой путевых обходчиков обнаружен криминальный труп неизвестного старика без документов.