Взгляд василиска - Иван Оченков

— Право руля, — закричал Кондо рулевому и миноносец послушно отвернул.

В этот момент стоящий у руля Селиверстов также резко повернул в сторону и противники разошлись на полном ходу, причем пулемет «Ретвизанчика» щедро полил проходящего мимо «Сазанами» свинцовым дождем. Хотя прицел был не слишком точен, нескольких моряков, стоящих и лишенных щитов орудий, все-таки зацепило. Раненые один за другим падали на палубу, орошая ее своей кровью и проклиная длинноносых варваров. Впрочем, русский катер так же не остался невредимым. Хотя ни один снаряд в него так и не попал, но поднятая японским миноносцем волна едва не опрокинула его и будь он паровым, непременно залила бы топки. Между тем, русские снаряды ложились все ближе, и японцы поспешили выйти из боя.

— Ничего не понимаю, — с досадой повторил Ливен, — что за чертовщина там творится?

— Будь я проклят! — изумленно отозвался старший офицер, — да это же тот катер, что ушел накануне из Дальнего, на буксире «Бедового».

— Так вот кого преследовали японцы. Давайте-ка спросим у них, что такого они совершили этой ночью, что бедняга Баранов слег с нервным расстройством.

— Насколько я знаю, Николай Васильевич, слег после возвращения по минным полям, — хохотнул старший офицер «Боярина».

— Сейчас мы все узнаем, — не поддержал его веселья Ливен.

За прошедшие двое суток Рощаковский и его подчиненные столько раз рисковали жизнью, что даже казавшая уже неминуемой гибель, а затем чудесное спасение, оставили моряков совершенно равнодушными. Только неугомонный Ванька радостно размахивал своей бескозыркой приветствуя спасителей и восторженно вопил: — «ура»!

— Где это вы странствовали, Михаил Сергеевич? — узнал его Семенов.

— На Эллиотах, господин капитан второго ранга, — отрапортовал голосом смертельно уставшего человека лейтенант.

— Вот как, и что, удачно сходили?

— Японская эскадра ушла вчера вечером. Ночью мы подорвали миной один из трех оставшихся на рейде броненосцев.

— Черт возьми, да это самая лучшая новость, какую я слышал за последнее время!

— И эту новость должен как можно скорее узнать адмирал! — прервал Ливен словоохотливость своего старшего офицера.

Повинуясь его приказу, один из миноносцев принял на борт Рощаковского и быстро развернувшись, побежал к эскадре. Тем временем «Ретвизанчика» подняли на шлюпбалках крейсера и, закрепив по-походному, двинулись дальше.

— Гляньте-ка, вашскобродие, — привлек внимание Семенова боцман. — Разрази меня гром, если это не Ванька, слуга великокняжеский!

— А ведь верно, — удивленно протянул тот, — Эй, добрый молодец, ты откуда тут взялся?

— Так что, ваше высокоблагородие, на авантюру ходил! — бодро отрапортовал кофишенк, отдавая честь.

— Ишь ты, на авантюру! Это как же тебя Алексей Михайлович отпустил?

— А он не знает, — потупился мальчишка.

— Драть тебя не кому, — мрачно заключил стоящий рядом Селиверстов, под общий хохот.

— Ну, это вы, господин хороший, зря, — ответил, отсмеявшись, боцман, — Никодим Архипыч такого не спустит!

— Чего напали на мальчонку, — попробовал заступиться унтер с «Ретвизанчика», — он и японцев первым заметил и вообще…

— Да ты, Ваня, герой? — удивился Семенов и заговорщицки подмигнув, спросил, — а может все-таки перейдешь к нам на «Боярин», мы тогда тебя в обиду никому не дадим!

— От Архипыча все одно не скрыться, — мрачно ответил мальчишка, снова вызвав приступ всеобщего веселья.

— Вот что, — распорядился старший офицер, — подвиги ваши потом разберем, а пока ступайте вниз. Вас там покормят, я распоряжусь.

— Покорнейше благодарим! — вытянулись моряки.

Через полчаса едва стоящий на ногах Рощаковский был на «Пересвете». Выслушав доклад лейтенанта, Иессен на секунду задумался. Все шло, как он и рассчитывал. Главные силы японцев ушли, оставив без должного прикрытия транспорты и созданные на берегу запасы. И хотя острова защищены минами, но сами они невелики и спрятаться от корабельной артиллерии там негде. Те батареи, что успели поставить японцы, вряд ли имеют тяжелые орудия. А поврежденный броненосец — просто подарок судьбы! Неужели получилось?

По иронии судьбы, в этот момент адмирал Насиба тоже слушал доклад командира «Сазанами». И это доклад ему очень не нравился.

— Так вы говорите, сюда идет «Боярин» и миноносцы?

— Так точно ваше превосходительство!

— А броненосцы?

— Но ведь русские броненосцы ушли к Чемульпо!

— Быстроходные броненосцы, капитан-лейтенант, но у русских по донесению разведки боеспособны еще «Полтава», «Николай» и возможно «Севастополь». Если они идут следом нам придется нелегко.

— Отдайте приказ, ваше превосходительство, и мы загоним гайдзинов в их нору, в которой они трусливо прячутся!

— Если бы «Ясима» не пострадал этой ночью, я бы не колеблясь, вышел им навстречу. Но у нас остался только «Фудзи», а «Чин-иен» не справится даже с «Николаем»!

— Вы хотите отступить? Но есть же еще крейсера…

— Нет, конечно, просто нашему «Фудзи» придется сегодня попотеть за двоих. Поднимайте пары, сегодня у нас много работы.

Черная неделя японского императорского флота продолжалась, но Насиба еще этого не знал. Адмирал Того бросившийся искать русские броненосцы там где их не было сделал первую ошибку, а его младший флагман выйдя на встречу приближавшимся русским вторую. И эта роковая ошибка стоила ему жизни.

Дымы русской эскадры уже появились на горизонте, когда японцы один за другим начали выходить навстречу своей судьбе. Первым шел «Фудзи», на который адмирал перенес свой флаг с поврежденной «Ясимы». Затем почти не уступавшие ему в скорости «Хасидате» и «Мацусима». Более скоростной «Чиода» дымил чуть правее и сзади вместе с миноносцами, а старичок «Чин-Иен» еще только выходил из прохода. Поняв, что у противника пять броненосцев против его двух, Насиба тяжело вздохнул. «Долг тяжелей горы, а смерть легче перышка» — гласила старая самурайская поговорка, и сегодня ему предстояло убедиться в ее истинности. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он приказал крейсерам с миноносцами уходить назад. Атаковать врага днем все равно не получится, а моряки Японии еще будут нужны.

Было принято считать, что броненосцы типа «Ясима» примерно равны или даже превосходят по мощи русские типа «Полтава». Основания для этого были: при чуть большем водоизмещении и скорости, японцы имели в залпе всего на одну шестидюймовку меньше. Но дьявол, как всегда, кроется в мелочах. Прекрасные английские двенадцатидюймовые орудия стояли в устаревших барбетных установках, колпаки которых имели всего шесть дюймов брони. Что еще хуже, заряжались они, только будучи выставлены в диаметральную плоскость, поэтому реальная скорострельность вполне современных орудий не превышала одного выстрела в пять минут. Другой проблемой было то, что лишь четыре шестидюймовых орудия из десяти, были защищены броней каземата, а остальные стояли открыто на верхней палубе, довольствуясь только щитами. Для примера на «Полтавах» восемь из двенадцати пушек среднего калибра стояли в четырех двухорудийных башнях, а остальные в небронированном бортовом каземате между ними. Впрочем, с началом войны русские моряки смогли прикрыть и эти установки импровизированной броней. Все же японский броненосец был неплохо вооружен, а его главный броневой пояс, хоть и не закрывал всего борта, был практически непробиваем.