Неукротимый шторм - Юлия Диппель

– Sic mundus, quia tempestas aeris fatum conficiet, tonitrum verebitur, – декламировал кто-то, звуча при этом как фанатик. – Вы боялись грома, как и все остальные, теперь смотрите же, как штормовой ветер принесет вашу судьбу.

Неукротимый шторм… Танатос… Мара… Гробница… Печать…

Пол задрожал.

«Не сдаваться! – воскликнуло что-то во мне. – Без тебя Люциан погибнет!»

Этот голос говорил правду. Мне нельзя было сдаваться. По крайней мере я должна была протянуть до последнего предложения…

– Малышка?

Из последних сил я перекатилась на бок. Тристан стоял между членами Совета, протянув руки перед собой, словно безумный глава секты. Его взгляд не отрывался от черной колонны. По гладкой поверхности ползли быстро разрастающиеся трещины. Мне показалось, что я уловила запах орхидей, но, наверно, у меня просто разыгралось воображение. Голубой огонь взвился из рук Тристана и окружил его, как торнадо. Он ударил этим огнем в колонну, которая втянула его, как губка… прежде чем лопнуть мелкими осколками.

Я вовремя успела втянуть голову. Мощная волна черной воды хлынула в ледяную пещеру. Это была такая же жидкость, в которой мне пришлось когда-то драться в Критерионе. Воспоминания о дуэли с Танатосом просочились в мое подсознание. Эта вода, как кислота, горела на моей коже, но боль от нее помогала мне оставаться в сознании.

Я вновь посмотрела на то место, где раньше стояла колонна. Она исчезла. Сейчас там в луже черной жидкости лежала свернувшаяся в комок фигура. Жалкий комок из тусклой кожи и слипшихся прядей черных волос.

Брахионы упали на колени.

– Мара, – прошептал Тристан.

Запах разлагающейся плоти распространился по пещере, смешиваясь с энергетическим следом праймуса, который до этого мне ни разу не встречался. Темная ночь. Тени. Холод. Пустота. От непередаваемо чистой энергии меня затрясло. После стольких сотен лет заключения в Тихом омуте Мара все еще оставалась так сильна?

Фигура шевельнулась. Костистые ладони, на которых отсутствовали целые куски мяса и кожи, заскребли пальцами по каменному полу. Мускулы, которых просто не было, напрягались. Королева ведьм поднималась. Я слышала, как рвалась плоть и вены терлись о кости. Черные пряди свисали на лицо, напоминавшее прогнивший череп. Она осмотрела помещение затянутыми молочно-белой пленкой глазами, за которыми светился многовековой разум. Взгляд ее остановился на Тристане.

«Ты справился, сын мой».

Голос, похожий на прохладный шелк, втекал прямо в мое подсознание – нет, в подсознание к каждому, кто здесь находился.

– Это невозможно, – ахнул Люциан. Его глаза расширились от страха. Даже он ее услышал – невзирая на «ледяную жилу».

Господи боже, что же мы наделали?..

Взгляд Люциана дернулся в сторону дальней части зала. Там, в тени, что-то двигалось. Не успела я и вздохнуть, как события начали развиваться с огромной скоростью. Я заметила Фиону, которая как готическая богиня возмездия обрушилась на Мару. В руке она сжимала светящийся ациам. Брахионы среагировали быстро, но недостаточно быстро. Даже ведьминский огонь Тристана не смог помешать Фионе. Ее кинжал пронзил сердце Мары в тот же миг, когда голубая магия ударила в нее, прожигая кожу. Несмотря на это, Фиона направила свою новую силу через ациам, воспламеняя сущность Мары. Голубое пламя и золотой жар столкнулись, а затем… из тела Мары вдруг поднялись бездонно-черные тени. Они погасили весь огонь и начали кормиться магией. Казалось, что время замедлилось. Неверие и ужас отразились на лице Фионы, когда тени обвились вокруг нее и заключили в свой плен.

Приглушенный смех эхом отозвался в моей голове. Скелетная рука Мары накрыла руку Фионы и выдернула ациам из своего сердца. С силой, которой никто не ожидал от разлагающейся королевы ведьм, она развернула клинок и всадила его в горло Фионе. Я и пискнуть не успела, как телохранительница Бела рассыпалась дождем из светящейся пыли.

Разинув рот, я рассматривала создание, которое мы освободили. И не я одна. Никто не отваживался пошевелиться. Даже Тристан выглядел крайне встревоженным.

– Она брахион, – раздавленный шепот Немидеса в этой абсолютной неподвижности зазвучал словно крик. – Танатос сделал ее… брахионом.

Мурашки в районе спины оповестили меня о проявлении новой энергии. Мне было видно, как сила Фионы медленно устремилась к Маре и просочилась в ее тело. Постепенно кости и мышцы задвигались, вставая на места. Поверх мяса нарастала кожа и приобретала кремовый цвет. Пухлые губы раскрылись над безупречными зубами, а мутные зрачки превратились в красивые черные миндалевидные глаза в обрамлении пушистых ресниц. Отвратительные слипшиеся волосы высохли и теперь ниспадали мягкими блестящими волнами, доставая до изогнутой линии бедер. Они идеально сочетались с изящной тканью, облегающей ее фигуру.

Элегантным движением она смахнула прах Фионы с ациама у себя в руке. В этом таком простом жесте крылось столько чувственности, что мне показалось, будто я ощущала даже металл под своими пальцами. У меня перехватило дыхание.

Мара была не просто красива, она была произведением искусства, живым обещанием.

Потом она подняла свои древние глаза и взглянула на Тристана из-под темных ресниц. Ее рука грациозно потянулась к нему.

– Моя кровь, мой сын, мой наследник. Я вижу, как сильно ты страдаешь. Иди же ко мне, я освобожу тебя от этой боли.

Я была такой наивной. Я допустила ошибку. Ошибку, которая уже много раз становилась для меня фатальной. Ошибку, которую я обязана была предусмотреть. Его планы были, словно змея, которая продолжала извиваться, хотя ей уже давно отрубили голову.

– Тогда я передам им тебя по наследству.

Это были его последние слова. И сама того не желая, я их исполнила. Нет, не только я. Каждый в этом зале стоял ровно на том месте, где Танатос хотел его видеть. Немидес, Совет, Мара, брахионы и, конечно же, его трое… детей: Люциан – его лучший ученик… Тристан – его приемный сын… и дочь, на чью ненависть он полагался. И плевать, как мы этому сопротивлялись, Танатос безвозвратно связал между собой три наши судьбы.

– Моя жизнь принадлежит тебе.

Тристан упал на колени перед Марой. Он вздрогнул от ласкового прикосновения, с которым она погладила его по волосам. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох – как странник, который наконец достиг цели своего пути.

– И я… принимаю твой подарок.

Ее улыбка источала истинную любовь. Но вид ее говорил как раз об обратном. Тристан с тем же успехом мог бы стать ее домашним животным.

– Скажи мне, сын мой, – продолжила она, – откуда взялась та демоница? – Ее проникновенный тон не мог скрыть упрека в этом вопросе. Тристан подобрался. Его серые глаза дернулись ко мне, он явно разозлился.

– Не знаю, – признался он.