Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923 - Георгий Чернявский

На съезде почти не было выступлений, в которых не упоминалась бы деятельность военного ведомства и, естественно, позиция и работа его главы. Ленин в отчетном докладе в вопросе о военспецах открыто поддержал Троцкого: «Мы не сомневались, что нам придется, по выражению тов. Троцкого, экспериментировать, делать опыт» [805]. Сославшись на Троцкого, Ленин как бы одобрил позицию наркома, а она была общеизвестна — строительство регулярной дисциплинированной армии с привлечением старых военных специалистов. В этом, по мнению Ленина, и заключался «эксперимент». Касаясь проблемы о доверии старым офицерам, Ленин сказал: «Возьмем вопрос об управлении военным ведомством. Здесь без доверия к штабу, к крупным организаторам-специалистам нельзя решить вопрос. В частности у нас были разногласия по этому поводу, но в основе сомнений быть не могло. Мы прибегали к помощи буржуазных специалистов, которые насквозь проникнуты буржуазной психологией и которые нас предавали и будут предавать еще годы. Тем не менее, если ставить вопрос в том смысле, что мы только руками чистых коммунистов, а не с помощью буржуазных специалистов построили коммунизм, то это — мысль ребяческая» [806].

Тема военного положения республики обсуждалась на заседании 20 марта. С докладом, как планировалось, должен был выступать Сокольников, представлявший позицию Троцкого. Предполагая, однако, бурные споры, могшие скомпрометировать ту или иную часть делегатов или же отдельных видных партийцев, слово «к порядку дня» взяла Р.С. Самойлова (Землячка) [807], дама весьма амбициозная, хотя и малокомпетентная, тем более в военных вопросах. Ее не раз направляли на тот или иной фронт для острастки и самоуверенного вмешательства, на которое она всегда была готова, а потому ее панически боялись военспецы, ибо Самойлова была склонна обвинить любого из них в контрреволюции. Самойлова предложила рассмотреть вопрос на закрытом заседании, так как «у многих делегатов есть мнения, которые могут быть высказаны только на закрытом заседании» [808]. Решено было все же заслушать сначала доклад и содоклад, а затем возвратиться к предложению Самойловой.

Сокольников в своем докладе [809] изложил тезисы уехавшего на фронт Троцкого. Были подчеркнуты успехи в строительстве армии, в частности почти полная ликвидация партизанщины, которая была базой авантюризма и склонялась «либо в сторону наглого бандитизма и мародерства, либо в сторону бонапартизма». Наибольшее внимание было уделено теме военных специалистов. Докладчик считал, что вопрос этот, по которому «было пролито немало чернил», устарел, так как даже бывшие противники применения военспецов теперь пересмотрели негативное к ним отношение. На опыте «выяснилось, что там, где военные специалисты были привлечены, где была проведена реорганизация партизанской армии в армию регулярную, там была достигнута устойчивость фронта, там был достигнут военный успех. И наоборот, там, где военные специалисты не нашли себе применения, где присланных из центра военных специалистов отсылали обратно или сажали на баржу, как это было в Кавказской армии, там мы пришли к полному разложению и исчезновению своих армий, там их нет, они разложились на наших глазах, не вынеся первого серьезного напора со стороны врага».

Сокольников, таким образом, а через него Троцкий, бросал немалой тяжести камень в огород Сталина, ибо именно по его приказу в Царицыне была осуществлена расправа с военными специалистами, казненными на барже на Волге. Усиливая давление на сторонников Сталина, Сокольников утверждал, что заменить военных специалистов коммунистическими работниками невозможно, что строить новое можно было только в значительной степени из обломков старого. Вместе с тем он подчеркивал, что в армии есть тенденция «партийных синдикалистов», тенденция к расширению полномочий партийных организаций, которая являлась той же партизанщиной и с которой докладчик призвал вести борьбу. Он требовал и дальше решительно и твердо идти по пути создания регулярной дисциплинированной армии, которая «представляет собой государственную организацию военных сил пролетарского государства», обрушивался на военную оппозицию, подчеркивая, что ее выступления против использования бывших офицеров в Красной армии аналогичны требованиям «левых коммунистов» не привлекать инженеров на фабрики и заводы. Сокольников не преминул напомнить, что большевики выступали за выборность командного состава, когда требовалось восстановить солдат против царской армии офицеров, и на данном этапе отказывать пролетарской диктатуре в праве назначать командный состав Красной армии — значит выражать недоверие советской власти.

От оппозиции с докладом выступил В.М. Смирнов — один из лидеров группы «демократического централизма», которая требовала демократизации в партии и в государственном аппарате и с которой в то время заигрывал Сталин [810]. Содокладчик утверждал, что буржуазным военным специалистам ни в коем случае нельзя доверять высоких командных постов, нельзя им давать право единолично решать оперативные вопросы, что их функции должны иметь лишь сугубо совещательный характер. Он резко выступил против требования недавно введенного Устава внутренней службы Красной армии к красноармейцам приветствовать военных начальников, видя в этом «пережитки самодержавно-крепостнического порядка». В.М. Смирнов настоятельно требовал значительного расширения прав комиссаров, вплоть до предоставления им возможности отменять оперативные решения командного состава.

20 марта во второй половине дня начались заседания секций съезда, в том числе военной, которые продолжились и на следующий день. Заседания военной секции проводились в закрытом режиме, и протоколы их в те годы опубликованы не были. Их впервые обнародовали только в 1989 г. [811] Ситуация в Красной армии того времени в целом была описана объективно: бюрократизм и беззаконие, творимые командирами и комиссарами; нежелание крестьян, мобилизованных в армию, воевать; насилие и расправы, которые творили части Красной армии, прежде всего полупартизанские формирования, над мирным населением занятых территорий [812].