Дары инопланетных Богов - Лариса Кольцова

он сел напротив. И засмеялся вслух. Даже её бесстыдство не казалось умышленным, а таким, как у ребёнка. Она не придавала значения тому, что её рассматривал незнакомый человек. Она принадлежала только Антону, и другие её не интересовали. Переодевшись в нарядное платье, сшитое Нэей, она села с ними за стол.

— Ты дружишь с Элей? — обратилась она к Олегу.

— Дружу? — переспросил Олег и как-то кривовато усмехнулся, — а у вас есть такое понятие как дружба? Она смешная и не умная. Но ласковая. И одинокая. И я тоже одинокий. Она не хочет никого любить. А я так не умею. Без любви.

— Она умна, если понимает, что тебя любить ей не стоит, — ответила ему Икринка.

Олег уставился на неё с непонятным и почти зловещим блеском, загоревшимся в его глазах, как будто некий и недобрый дух подключился вдруг к нему, — Лучше бы ты не встретилась нам в том диком месте! Лучше бы и не видеть тебя никогда!

— Лучше бы ты не приходил ко мне, — ответил Антон, — но я не буду добавлять слова «никогда». С тобой всё в порядке?

— Какой может быть порядок? Где он? Нигде вокруг нет порядка, откуда же он во мне возьмётся? — Олег сдавил чашку так, что она хрустнула в его руках.

— Почему ты так сказал? — спросила Икринка и добавила, — чашечку жалко. Чашечки дорогие. У нас в том доме, где я жила прежде, такие есть, но мало их осталось. Дедушка покупал. А старшая мама постоянно чашечки разбивает, потому что очень часто уходит куда-то своими мыслями, оставаясь по видимости на месте.

— Потому сказал, что ты виновата в том, что случилось непоправимое, — ответил Олег. — Из-за тебя.

— Объяснись! — потребовал Антон, — или…

— Зуб выбьешь? Как та тварь на Земле? Которого я не убил лишь потому, что другие ребята меня связали. Или уж сразу челюсть сломаешь, как Венд? Которого я не убил потому, что вас всех пожалел. Не стань его и что? Мог бы бардак наступить в нашем таком идеально организованном городе, построенном не одним поколением наших предшественников. Да тут и были бунты до нас и до Венда ещё. Их приходилось усмирять жестоко. А чёрный Шандор гуманным слюнтяем не был. Потому и Венд быть им не имеет права.

— Почему ты сказал, что я виновата в чём-то непоправимом? — опять спросила Икринка.

— Потому что именно там я догадался о том, что ты отнюдь не мираж, как подумал Антон. И я вначале не верил в твою реальность, а значит, во вполне понятную доступность. После той встречи я и стал искать тебя в своём поисковике, а нашёл Колибри.

— Ты сказал, «вначале», — уцепился Антон, — так ты видел её раньше?

— Видел, не видел, теперь-то какая разница! Теперь ты видишь её всякий день у себя в доме. А я свою девочку не увижу уже никогда! И дома такого комфортного, настоящего, как у вас, у меня нет, а есть личный и опостылевший отсек с искусственным окном, потому что он в подземном городе. И я играю как недоразвитый, обманывая своё сознание тем, что я на Земле, когда загружаю в это фальшивое окно тот или иной ландшафт. У тебя есть реальное счастье, а у меня есть иллюзия, есть моя повторно залеченная челюсть с вживлёнными, как у старика, зубами. Есть моя каждодневная мука… — Олег заплакал. Антон онемел и не понимал, что сказать и чем утешить. Икринка встала и, подойдя сзади, стала гладить Олега по коротко стриженным волосам.

— Ты по любому искал бы, — сказал Антон, — Ты же скучал. В чём её вина?

— Если бы не она, я пошёл бы в ту самую одуряюще душистую «Мечту», куда, как оказывается, не только я разведал дорожку. А тот же Венд…

— Неправда! — почти крикнула ему в ухо Икринка. — Он знал Нэю давно. Ещё тогда, когда я сама была маленькой. Она шила платья не только для моей мамы, но и для меня, и даже для моей куклы.

Олег, заметно устыдившись своего размокания, неумело размазал кулаками слёзы по лицу, — Прости меня, Икринка. И ты, Антей, прости.

У Икринки в руках оказалась тонкая салфетка, и она бережно промокнула лицо Олега. — Ты меня тоже прости, хотя я ни в чём не виновата. И отца моего прости, хотя я не знаю, в чём именно он виноват. Я знаю только то, что он любит всех в подземном городе.

— Похвально, что защищаешь отца, — сказал Олег. — Только не любит он никого в подземном городе, да и нигде.

— Он Нэю любит, и меня тоже, — сказала Икринка. — И если он за всех вас переживает, то что это, как не любовь? Ты сам никого не любишь. И в отличие от него, переживаешь только своё несчастье. А между тем, ты сам причина несчастья нашего соседа лесника, сына которого ты убил. Он был моим ровесником и другом детства. И он всего лишь в том месте работал охранителем чужого и роскошного праздника жизни, поскольку у них в семье не хватало денег даже на простую еду и скромную одежду, не то, что на праздник. Он и учиться хотел, но бедная трудовая семья не могла ему помочь в этом. Дедушка давал леснику денег сыну на обучение, а лесник очень скромный и не взял, даже обиделся. Сказал, мы не попрошайки, мы с руками и с головой. Сами на всё заработаем. Вот сын его и заработал себе лютую смерть. И то, что отец тебе врезал, так этого мало! Потому что ты убийца! А ведь были и другие погубленные жизни… Будь я на месте Эли, я тебя не стала бы любить после всего…

Она ушла в спальню. Антон и Олег долго сидели в гнетущем молчании. Вскоре Икринка вышла такая же нарядная и весёлая, как будто не случилось предыдущего ужасного разговора. — Я пошла к Нэе. В «Мечту. Я очень люблю ходить в гости и очень не люблю, когда гости приходят ко мне.

— Как хорошо, что я живу один, — сказал Олег после её ухода таким голосом, как будто ничего и не произошло, а он только что зашёл попить чайку. — Мы слишком преувеличиваем для себя значение женщин. Пойду-ка и я к доктору Франку на очередной сеанс для исцеления моей никудышней души.

Разочарование в подруге Нэе

Антон и Нэя были единственными, с кем общалась Икринка. Жильё Нэи в сравнении с клетушками остальных, расположенных на втором уровне сиреневого кристалла, тянуло на то, чтобы называться апартаментами.

— Мне так повезло, — говорила