Плач - К. Дж. Сэнсом

Парр начал шагать туда-сюда, и его тело напряглось от усилий.

– Все большие люди королевства имеют большое окружение и шпионов, – заметил он.

– Мне также показалось странным, что Милдмора не арестовали сразу после того, как узнали, что он рассказал о пытках Анны Эскью, – согласился с ним я.

Королева проговорила сдавленным голосом:

– Из того, что вы поведали моему дяде, Мэтью, я поняла, что сэр Энтони Кневет был недоволен незаконными пытками той несчастной женщины и что он сказал, что доложит о них королю?

– Да, Ваше Величество.

Екатерина тяжело вздохнула:

– Помню, как-то я ужинала с королем недели три назад. Нас прервали, сказав, что сэр Энтони настоятельно просит его принять по конфиденциальному вопросу. Король рассердился и сказал, что хотел спокойно поужинать, но посланник настаивал, что дело очень важное. Я вышла, и ввели сэра Энтони – Его Величество в тот вечер совсем не мог ходить. – Она снова вздохнула, чтобы успокоиться. – Какое-то время они пробыли вместе, а потом сэр Энтони вышел, и король позвал меня обратно. Он ничего не сказал про эту встречу, но казался встревоженным, несколько взволнованным.

Лорд Уильям сказал:

– Даты определенно совпадают. Да и зачем еще мог приходить Кневет?

Королева продолжила:

– Могу вам сказать. Если Рич и Ризли пытали Анну Эскью по своей инициативе или по приказу сверху – от Гардинера или Норфолка, – если они совершили такую противозаконную жестокость над женщиной, честь короля была бы оскорблена. Им пришлось бы поплатиться за это. В самом деле, это случилось вскоре после того, как король выдвинул свой план ложных обвинений против меня со стороны Ризли, дабы его унизить.

Она вся напряглась, словно охваченная пережитым тогда страхом. Я давно знал, что Екатерина смотрит на Генриха любящими, снисходительными глазами, хотя для меня он был жестоким чудовищем. Однако было также известно, что король придавал большое значение традиционным рыцарским ценностям, и такой человек мог быть шокирован пыткой благородной женщины, хотя и не видел ничего предосудительного в том, чтобы сжечь ее заживо.

– Это может объяснить, почему Милдмору ничего не было, – задумчиво сказал я. – И я помню, что у Рича был встревоженный, обеспокоенный вид на сожжении. – Я криво усмехнулся. – Может быть, он чувствовал возмущение короля, как и Ризли.

Лорд Парр согласно кивнул:

– Да, мой племянник говорит, что в последующие дни Рич и Ризли были подавлены на заседаниях Совета. Хотя, как я сказал, теперь они оживились.

– Но решились ли бы они на убийство печатника и кражу тех книг? – спросил Сесил.

– Возможно, – тихо сказал я, – если у них был осведомитель в секте анабаптистов и им сообщили о книгах. Если б они раздобыли «Стенание» и показали его королю, это могло бы здорово помочь им в восстановлении утраченного положения.

Мои собеседники задумались над такой версией, а потом все подскочили, услышав внезапный стук в дверь. Мы нервно переглянулись – пожалуй, с нашей стороны было бы не очень разумно, если бы всех нас увидели с королевой. Лорд Уильям подошел к двери и открыл ее. Там стоял стражник Екатерины. Низко поклонившись ей, он сказал:

– Там мистер секретарь Пэджет, милорд. Он хочет поговорить с вами и с Ее Величеством.

– Очень хорошо, – ответил Парр. – Погоди минутку и введи его.

Когда дверь за стражником закрылась, Кранмер тихо проговорил:

– Пожалуй, мне было бы разумно удалиться. Я пойду в галерею королевы.

– Хорошо, милорд архиепископ, – согласился дядя Екатерины.

Томас открыл дверь и поспешил выйти, но тут же в коридоре послышался низкий голос:

– Милорд архиепископ! Заходили к Ее Величеству?

– Да, мастер секретарь, – ответил Кранмер.

– Вы не могли бы ненадолго задержаться? Я пришел обсудить приготовления к приему французского посла.

Томас вернулся слегка нахмуренный. За ним вошел лорд Уильям Пэджет, один. Он поклонился королеве, а потом окинул нас уверенным взглядом человека, контролирующего обстановку. Я вспомнил ту площадь, его жесткое лицо на сожжении, сжатые в прорезь губы между длинными усами и раздвоенной русой бородой, на удивление курчавой и спутанной. Сегодня на нем была серая роба и шапка – и никаких украшений, кроме массивной золотой цепи секретаря. Под мышкой он держал ворох бумаг.

– Встреча с членами Научного совета королевы, милорд? – весело спросил он лорда Парра. – И правда: как управлять нашими землями без юристов, макающих свои перья в чернила? Что ж, я тоже когда-то был юристом. Надеюсь, вы не слишком беспокоите Ее Величество? – добавил он со скрытой злобой, глядя на старого лорда ничего не выражающим, тусклым немигающим взглядом.

Я посмотрел на королеву, которая успела мгновенно сделать спокойное лицо. Теперь вся она излучала царственность, ее подбородок и плечи были подняты, а тело слегка одеревенело.

– Мои советники доступно излагают дела для моего слабого женского ума, – весело проговорила она.

Пэджет снова поклонился:

– Боюсь, я тоже должен воззвать к вашему хорошо известному терпению, но, уверен, по более приятному делу. Король заказывает новые наряды для ваших фрейлин, которые будут сопровождать вас на празднествах в честь французского адмирала. Он хочет, чтобы у вас была прекрасная свита.

– Его Величество великодушен, как всегда, – отозвалась Екатерина.

– Я знаю, что празднества состоятся лишь через месяц, но организовать нужно очень многое. Можем ли мы обсудить приготовления? А потом, милорд архиепископ, возможно, мы поговорим и о вашей роли, которая также будет важной.

За спиной у Пэджета лорд Парр посмотрел на меня и Сесила и едва заметно кивнул на дверь. К счастью, мы были слишком незначительны, чтобы представлять нас мастеру секретарю. Поклонившись королеве, мы бочком удалились. А Пэджет тем временем говорил:

– Заказаны изысканнейшие наряды, их изготовят в замке Бэйнардс…

Мы с Уильямом Сесилом шли по коридору, ничего не говоря, пока не добрались до выходящего во двор окна, откуда я в первый день видел короля. Теперь двор был пуст, если не считать пару молодых придворных, лениво шатавшихся у стены. Тени уже начали удлиняться.

Я тихо проговорил:

– Секретарь Пэджет. Я видел его на сожжении.

– Да? – повернулся ко мне Уильям.

– Он ведь традиционалист?

– Когда его привели ко двору, он был под опекой епископа Гардинера, но сейчас уже не связан с ним.

– Не связан?

– Теперь он человек короля, и больше никого. Поскольку король физически слаб, он передает Пэджету все больше и больше дел, но тот никогда не переходит границ.

– Да, я слышал, он усвоил урок Уолси и Кромвеля.