Успешное покорение мира - Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Шрифт:
Интервал:
Так или иначе, посещение концерта, организованное экспромтом, оказалось, как и следовало ожидать, сомнительным удовольствием: в зале яблоку негде было упасть, перед ними плотными рядами сомкнулись чужие спины, а до слуха доносились только дразнящие раскаты смеха да обрывки песен; хорошо еще, что Клара, возвышавшаяся над подругами на три дюйма, время от времени сообщала, что происходит на сцене.
Потом счастливая, возбужденная толпа вынесла их на улицу; девочек довезли до порога на машине и без лишних церемоний высадили.
— Доброй ночи. Спасибо.
— Огромное спасибо.
— Было здорово!
— Спасибо. Доброй ночи.
У себя наверху они молча потоптались в комнате, косясь в зеркала и — теперь уже бесцельно — поправляя то одну, то другую деталь туалета. Диззи уже сняла нитку мелкого жемчуга, и тут Гвен выпалила:
— Хочу на бал.
— Кто ж не хочет? — подхватила Клара.
Тут она пристально вгляделась в Гвен и спросила:
— Что у тебя на уме?
Застыв перед зеркалом, Гвен подводила губы взятой у Диззи помадой. Лучше было бы захватить свой собственный тюбик, только он растаял еще летом, когда она ехала на ферму через всю Алабаму, и с тех пор колпачок на нем заело намертво. Клара не сводила с нее глаз, и наконец Гвен заговорила:
— Как девушки красятся перед балом?
— Вот примерно так, — предположила Клара.
В следующую минуту все дружно занялись собой.
— Нет, так тебе не идет; очень простит.
А потом:
— Имей совесть, это тени Эстер. Слишком густо, Диззи.
— Припудрить — в самый раз будет.
За полчаса они кое-как добавили себе несколько лет и с криками «Подать сюда мой лиф, расшитый драгоценными камнями» принялись жеманиться, дефилировать и кружиться по комнате.
— Вот что я вам скажу, — начала Гвен. — Хочется мне погулять возле бального зала. Не подумайте плохого, ну, сами понимаете, просто интересно поглазеть, что там делается.
— А вдруг нас Эстер засечет?
— Не засечет, — со знанием дела возразила Гвен. — Ей сейчас ни до чего, как и той девушке, которая с нами в вагоне ехала, — Мэрион Лэм: она, между прочим, из нашей школы. Этих дебютанток там полно, — продолжала она, и когда они вырываются на свободу… это классно, скажу я вам.
Диззи выглядела так, будто ее смастерили из белых сосновых стружек; даже глаза у нее были столь девственно-светлыми, что своей решимостью она просто сразила подруг.
— И мы это сделаем: мы отправимся на бал. Эти фифы — почти все — нам в подметки не годятся.
— А что, тут ведь спокойнее, чем в большом городе, — неуверенно поддержала Клара. — Все нормально; как будто мы у тебя во дворе гуляем.
Это замечание облегчило им совесть, но, если честно, их страшили не столько злоумышленники и поругатели девической невинности, сколько задумки Гвен. Впрочем, у Гвен задумок не было. У нее на уме не было ровным счетом ничего; просто мысленные картины, в которых она с накрашенными губами прогуливалась в темноте вокруг колледжа, как-то не вязались с тем небольшим конфликтом, что вспыхнул неделей раньше, когда она повздорила с отцом, вознамерившимся убрать из ее комнаты кукольный домик и сдать куда-то на хранение.
Чашу весов перевесило недавнее вероломство старших. Притом что Брайан в глаза не видел миссис Рэй, ему передалась ее катастрофическая утренняя нервозность. В таких делах родители всегда заодно как класс. Повязаны общей ответственностью. Гвен и Диззи еще не выразили вслух согласия на рискованную вылазку, но уже толкались перед зеркалом, преобразуя свои лица, чтобы заменить театральщину благонравным оттенком посольского раута. В заключительном порыве осмотрительности — как-никак вероятность столкнуться с Эстер Рэй сохранялась — они сняли косметику с век, оставив лишь тончайшую вечернюю патину на губах и носиках. Уши, запястья и шеи без промедления освободились от королевских бриллиантов стоимостью десять центов, так что вниз все спустились без малейших признаков бурлеска. Хороший тон одержал победу.
Высыпав в алмазно-ясную ноябрьскую ночь, они устремились вдоль по живописной возвышенной улице под сенью темных деревьев квартала Либерти-плейс, хотя это название было для них пустым звуком. В какой-то миг их напугал собачий лай за живой изгородью, но после этого они беспрепятственно продолжили путь и замешкались только перед сверкающей дугой Мерсер-стрит.
— Нам в какую сторону? — растерялась Клара.
— На звуки.
Она умолкла. Впереди замаячили какие-то тени, и девочки, взявшись под руки, заняли оборонительную позицию, но оказалось, это всего лишь две темнокожие женщины с корзиной белья.
— Вперед, — скомандовала Гвен.
— Куда?
— Куда собирались.
Они дошли до похожего на собор здания, стоявшего — как вспомнила Клара — на углу кампуса, и, повинуясь интуиции, нырнули под арку, чтобы обогнуть пустующую святыню; перед ними открылась широкая панорама террас и готических сооружений — и тут неожиданно грянула музыка. Через несколько сот ярдов Диззи остановила подруг.
— Вижу, — прошептала она. — Вот там — высокое здание, все в огнях. Это спортивный комплекс.
— Надо подобраться ближе, — решила Гвен. — Путь свободен. Идемте — может, проскочим.
Они снова взялись под руки и двинулись вперед под прикрытием длинных корпусов. В опасной близости от места действия они уже смогли различить вход в спортивный комплекс и на его фоне — расплывчатые фигуры; время от времени по воздуху разносились аплодисменты. И опять подруги замерли: идти дальше было страшновато, но и стоять на одном месте — тоже, потому что из мрака приближались голоса и шаги.
— С той стороны, — предложила Клара. — Там темно, можно будет подойти вплотную.
Они сошли с тропинки, пробежали по траве и остановились, запыхавшись, среди припаркованных автомобилей. Здесь они и затаились, словно лазутчицы в тылу врага. В полусотне шагов, за внушительными, массивными стенами торжественный оркестр возвещал, что некто с ним хитрит, объявлял кого-то своей счастливой звездой и требовал ответа: не лучший ли сегодня день для прогулки под дождем?[76]За этими стенами витала невыразимая романтика, фиалковая мечта, сквозь которую плыли прообразы их собственных будущих воплощений, окруженные, подхваченные, вознесенные бесчисленными поклонниками. Слов не было; что еще можно добавить, когда оркестр уже все сказал юным сердцам; музыка смолкла, но никто из троих не заговорил; и вдруг до них дошло, что они здесь не одни.
— На ужин можно и опоздать, — сказал мужской голос.
— Когда я с тобой, такие вещи меня не волнуют.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!