Червонная Русь - Елизавета Дворецкая

«Отче наш»… Три глоточка меда из чаши (о такой роскоши, как вино, в глуши и вспоминать не приходилось), троекратный обход вокруг аналоя под пение одинокого, но гордого своей должностью отца Орентия… Все. Они вышли вместе с отцом Родионом из церкви, и теперь Прямислава стояла на пестром домотканом половичке уже замужней женщиной. Она опять перестала быть «Вячеславовой дочерью», а сделалась «Ростиславовой княгиней».

– Ты откуда кольцо раздобыл? – шепнула она, держась за руку мужа и улыбаясь жителям села, которые наконец выбрались из домов поглядеть на такое диво.

– В Белзе заказал. Мы же там еще венчаться собирались, помнишь, и бояре хором кричали. Как раз в то утро готово было, когда из города бежали. Я его утром взял, хотел показать, да не до того было.

Прямислава улыбнулась. Все-таки они обвенчались, хотя совсем не там, не тогда и не так, как предполагалось. Главное – с кем она обвенчалась, а с этим все было именно так, как она хотела.

Из церкви отец Родион повел их к себе – его маленькая избенка стояла бок о бок с церковью. Молодая матушка Макрина первым делом захлопотала, разбирая сундук и прикидывая, какой из своих повоев пожертвовать новобрачной: по обычаю, покрывать голову невесте следовало наутро, но матушка, услышав еще в церкви, что-де «грех случился», сделала из этого правильные выводы. Вдвоем с какой-то девушкой, то ли родственницей, то ли челядинкой, они собирали на стол, а какая-то бабка в это время торопливо перешивала хозяйкин повой по голове Прямиславы.

Вдвоем со старухой попадья расплела ей косу, заплела две, обвила их вокруг головы и покрыла повоем; бабка при этом пела тонким пронзительным голоском:

Вчера тебя, косыньку, девицы плели,

Заплели косыньку трубчатую;

Сегодня же косыньку свашеньки плетут,

Расплели косыньку трубчатую,

Заплели косыньку двойчатую…

Прямислава слушала, то подавляя смех, то со слезами на глазах. Как глупо все же у нее все получилось! Тогда, в первый раз, князь Юрий устроил попойку по случаю свадьбы, на которой новобрачная вообще не присутствовала. И не торжество в соборе Берестья, и не долгие пиры с медвежьей борьбой, как на княжеских свадьбах, а вот эту бедную избу, эти печеные яички на непокрытом столе, эту бабку с коричневым от загара морщинистым лицом, – все это она, Прямислава Вячеславна, Ростиславова княгиня, будет вспоминать всю оставшуюся жизнь. Это и есть ее настоящая свадьба, самое главное, самое яркое событие в жизни каждой женщины, когда весь мир, пусть всего несколько дней, существует только ради нее.

Потом уселись за стол, и Прямислава чуть ли не с благоговением смотрела на кувшин с квасом, половину каравая и горшок каши, который попадья собственноручно сняла со старинной маленькой печи. В женском уборе, без привычной косы на спине, Прямислава чувствовала себя неловко, но это же непривычное ощущение наполняло ее гордостью и торжеством. Попадья Макрина угощала их с Ростиславом кашей, жалела, что их родителям не случилось тут присутствовать, качала головой, когда ей отвечали, что у жениха уже нет в живых отца, а у невесты – матери. Бабка сыпала цветистыми обрядовыми пожеланиями счастья, здоровья, богатства и умножения рода, а в дверях толпились таишинцы, собравшиеся поглазеть на диво – свадьбу двух чужаков, на заре вышедших из дремучего леса. Не лешие, слава Богу, раз с крестами на шеях и не боятся войти в церковь и в дом, защищенный знаками солнца и грома небесного…

Потихонечку незваные гости, особенно мужчины, стали просачиваться ближе к столу, чтобы в ответ на поклоны и пожелания получить заслуженную чарочку. Осмелев, несколько женщин завели уже величальную свадебную песню «Как сидит сокол на колышке…», и, возможно, дело дошло бы и до плясок, как вдруг сквозь разгулявшуюся толпу пролез человек с мечом на поясе. Прямислава положила ложку, Ростислав резко поднялся с места. Вошедший с виду был похож скорее на жителя большого города, чем на таишинского смерда, тем более что гости оглядывались на него с удивлением. А вслед за ним из сеней пробиралось еще четверо или пятеро кметей. Не дойдя до стола двух шагов, первый остановился, понимающим взглядом окинул Ростислава, положившего руку на рукоять меча. На лице незнакомца отразились тревога и понимание, но не удивление.

– Колояр! – первым сказал Ростислав. – Ты чего здесь?

Он говорил непринужденно и спокойно, словно все еще был прежним князем Ростиславом Володаревичем, а не беглым братоубийцей. Даже Прямислава, слыша его голос, поверила, что никакой опасности нет, хотя прекрасно знала их невеселое положение.

– Да за тобой я… Ростислав Володаревич, – несколько растерянно ответил десятник Колояр. – Вот как привелось… мне на тебя напасть.

Он тоже не мог относиться к князю Ростиславу как к пойманному преступнику, хотя именно преступника и был послан искать.

– Князь Владимирко Володаревич… – опять начал Колояр, – ждет к себе…

Подходящих слов не находилось, и десятник невольно говорил так, будто князь Владимирко всего лишь послал его к Ростиславу с приглашением приехать для совместного решения важных дел. И четверо кметей у него за спиной были так же растеряны, поскольку с трудом представляли, как они будут силой брать князя, с которым не раз сражались плечом к плечу против общих врагов.

– О чем же говорить хочет князь Владимирко Володаревич? – Ростислав поднял брови. – Уж не беда ли у него какая, сохрани Бог?

– Грех тебе смеяться, Ростислав Володаревич! – мрачно отозвался Колояр. – Сам ведь знаешь! Поехал бы ты с нами по доброй воле, а то ведь… у меня вон пять копий! – Он оглянулся на своих кметей.

Ростислав прикинул соотношение сил. Пятеро лучше, чем двое или трое, поскольку будут друг другу мешать… Был бы он один, то в случае удачи мог бы и прорваться, захватить чьего-нибудь коня и ускакать… опять в лес. Но с ним была Прямислава, которую он никак не мог бросить.

– Погоди, с женой посоветуюсь, – ответил он Колояру и обернулся к Прямиславе: – Ну, что скажешь, душа моя? Поедем к родичам или от ворот поворот дадим?

– Поедем, – неожиданно спокойно сказала Прямислава и тоже встала. – Не век же нам жить, как зайцы под кустами. Поедем, пусть тот, кто тебя обвиняет, в лицо тебе скажет, какой грех и почему на тебя возложил! Поедем! – Она даже тряхнула головой, словно боялась, что муж не согласится с этим решением.

Перемышльские кмети с изумлением смотрели на молодую женщину, которую видели впервые, но которую Ростислав Володаревич почему-то назвал своей женой. И которая почему-то принимала решения вместе с ним, словно и правда была… Внезапная женитьба князя, где-то в лесу и непонятно на ком, была таким невероятным событием, что кметям хотелось протереть глаза и прочистить уши.

Колояр вдруг переменился в лице: он сообразил, кто это может быть. Ведь Юрий Ярославич берестейский уже много дней жил у князя Владимирка, пустился вместе с ним в эту погоню и столько твердил о своей жене, которую-де украл подлый убийца… Слухи о поддельном сватовстве, с помощью которого дочь туровского князя Вячеслава выманили из дома, уже широко расползлись по волости, и десятник теперь смотрел на Прямиславу почти сочувственно. Нельзя было не уважать девушку, которая, несмотря на все препятствия, соединила свою судьбу с тем, за кого ее сватали и благословляли. И нельзя было не пожалеть ее, жену братоубийцы… на которого Ростислав Володаревич так мало был похож!