Барселона. Проклятая земля - Хуан Франсиско Феррандис

– Следующее, что тебе надлежит сделать в качестве маркграфа, – это воспользоваться стратегическими преимуществами в положения Готии и извлекать из них прямую выгоду, – посоветовала Теутберга, прекрасно сознававшая невежество своего гостя в политических играх. – Ты должен получить власть над остальными графствами Испанской марки. Тогда в наших руках окажется ключ к Кордовскому эмирату – ключ, которым можно пользоваться для расширения королевства или для его сдерживания. Когда ты будешь контролировать всю границу, король Карл попадет от тебя в зависимость и ты сможешь вести переговоры о новых владениях.

– Графствами наделяет Карл Лысый. Если я отберу у графа Саломо Уржель или Серданью – или Жирону у графа Отгера – я попаду в немилость.

– Мы не предлагаем тебе воевать с графами. – Теутберга говорила с такой снисходительностью, что Бернату стало стыдно перед собравшимися Бозонидами. – Карл умеет вознаграждать тех, кто встает на защиту королевства, когда оно в опасности. Твои действия не должны выглядеть как захват. Будь хитрее прочих – или никогда не блистать тебе в королевской короне!

Ришильда подкрепляла намеки тетушки многообещающими взглядами, как будто измеряя мужественность Берната. «Вот так и добывается истинное могущество», – думал маркграф. Властолюбие Бозонидов отравляло его душу медленным ядом.

– А поскольку наши дома будут в союзе, заслуги наши тоже станут общими, и они поднимут нас к самому королю, – самодовольно продолжал Бозон. – А потом мы предпримем следующий шаг: восстание.

Маркграф откинулся на спинку кресла с кубком в руке. Взглянул на Ришильду и победно улыбнулся. Настал его черед. Дом Роргонидов тоже умеет играть по-крупному!

– Я сдержу свое обещание, однако я вижу, что до сих пор обязательствами связан только дом Роргонидов. Я требую ответного шага от вашего дома. – Бернат решительно рубанул воздух. – Такого, например, как рука Ришильды.

Такой брак поднял бы маркграфа очень высоко – куда выше, чем предлагали ему властители Прованса. Бозон, брат юной красавицы, недовольно скривился.

– Вы просите слишком много, маркграф. Вы пока что не доказали, что способны осуществить обещанное. Сначала добудьте нам этого бестиария, это жизненно необходимо для продолжения дела.

– Таково мое условие! – надменно объявил Бернат. Он хотел казаться несгибаемым.

Бозон вскинулся, чтобы ответить, но брата остановила сама Ришильда. Девушка подняла свой кубок:

– За союз наших домов! Мы обдумаем ваше предложение, мой господин.

Бернат успокоился. Он посчитал, что добился победы, и выпил, мечтая о тысяче чувственных наслаждений, которые ожидали его в грядущем.

В ту ночь в дверь спальни Берната из Готии тихо проскользнула Ришильда. Маркграф грубо оттолкнул лежавшую рядом дочь кухарки и с изумлением воззрился на свою гостью. Ему казалось, он находится под воздействием каких-то чар. Прекрасная наследница Бозонидов пришла к нему в такой легкой тунике, что почти просвечивало ее обнаженное тело, еще более соблазнительное, чем мечталось распутному графу. Полные груди колыхались в такт ее шагам, а легкий запах амбры побуждал прикоснуться к ее коже, такой нежной и гладкой.

Ришильда не удостоила взглядом рыдавшую в углу голую девочку с глубокими следами укусов на теле, с потеками крови меж бедер. Увидев молодую госпожу, несчастная протиснулась в дверь и бросилась бежать по коридору.

А Ришильда по-кошачьи ползла по одеялу, все ближе к Бернату, и возбуждение его только росло.

– Ударь меня! – Это был вызов.

– Что вы сказали, моя госпожа?

– Ты только с беззащитными девчонками горазд? – Бесстыдница раскинулась перед ним на ложе. Она уже слышала разговоры о садистских наклонностях графа. – Да ты вообще мужчина?

Бернат не мог сдерживаться и влепил Ришильде пощечину. Хлесткий удар привел его в неистовство. Он хотел ударить ее еще раз, но Ришильда перехватила его руку и уложила на свою грудь. Когда сосок затвердел, девушка через одеяло обхватила член маркграфа. Бернат застонал, а она в ответ сжала сильнее, так что мужчине стало больно.

– Добудь для меня королевство, и ты получишь то, чего так желаешь, – жарко прошептала она.

Прежде чем маркграф успел ответить, Ришильда спрыгнула с постели и вышла из комнаты. Бернат едва мог дышать. Это был не сон: одеяло все еще пахло амброй, умащавшей упругую грудь. Теперь он позабудет обо всем и пойдет за Бозонидами, пока не овладеет этой девицей.

Союз был заключен, хотя о браке никто и не упомянул.

Фродоин восседал на мраморном троне в епископском зале. Это просторное помещение с рядом арок примыкало к вестготскому баптистерию; в годы затишья его наконец-то отремонтировали те самые мастера, которые продолжали возводить новый собор.

Утомившись от нескончаемого доклада архидиакона, Фродоин рассматривал цветную роспись под мрамор на дверях зала – в воздухе еще витал запах краски. Яркие цвета сверкали в свете лампад зеленого стекла, свисавших меж арок над двумя рядами мраморных колонн, а на арках держалась деревянная крыша. Помещение было выстроено с изыском, формы мягко скруглялись, и света было достаточно – он беспрепятственно лился из узких высоких окон. Достойная резиденция для епископа Матери-Церкви. Резиденция человека, чье сердце превратилось в пустыню, чья единственная опора – серебряный посох епископа, – вот о чем он частенько думал с печалью.

– Половина городских клириков отрицает романский обряд и следует за Тирсом! – вещал архидиакон, кривя рот. Внимательно его слушал только Сервусдеи, остальные члены совета скучали не меньше Фродоина. – Они собирают десятину и свершают таинства, не заручившись согласием епископата!

– Я заставлю его образумиться, – пообещал епископ. – Мне не хочется его запирать.

– Вам придется кое-что сделать и сверх того. Священник по имени Байо, приверженный более Толедо, нежели этому престолу, намерен возродить вестготский епископат в Таррасе, не спрашивая дозволения у архиепископа Нарбоннского. Он по своему разумению распределяет владения и приходы.

– Фродоин, вы должны подать жалобу королю! – поддержал Сервусдеи.

– Король уделит ей столько же внимания, сколько он уделяет нашим жалобам на городские дела, – неохотно отозвался Фродоин. – На ближайшей ассамблее я лично обвиню Байо.

В зал вошел капитан Ориоль с пергаментом в руках. На печати был жаворонок – значит письмо пришло от Годы. И Фродоину не терпелось его прочитать. Прелат извинился и оставил каноников на попечение Сервусдеи – старику было куда проще с ними разобраться.

Фродоин в задумчивости прошел по коридору, соединяющему зал с епископским дворцом, а потом через дворик с прекрасными витыми колоннами перешел в базилику. Получая треть от чеканки монет и собирая пошлины, епископ уже закончил возводить арки нефов и теперь занимался сводами над деревянными рамами, однако строительство часто приостанавливалось из-за нехватки серебра, несчастных случаев или когда деньги епископата расходовались на другие нужды, всегда под бдительным надзором Сервусдеи. Старый монах считал, что Церковь – это не только камни, и он единственный умел сдерживать стремление Фродоина во что бы то ни стало строить новый собор.