Месть палача - Виктор Вальд

Где этот Сименис? Верный Семенис.

– Парадинаст.

О, Господи! Никифор едва не вывалился из своего кресла за большим столом. Только подумал, а Семенис уже стоит у стола. Верный Семенис. Только очень бледный и руки трясутся.

Свои руки Никифор спрятал под стол.

– Чего тебе, Семенис? – парадинаст напустил строгость на свое лицо.

– Этот человек. Он пришел и…

«Этот человек… Что за человек? Господи, Господи, Господи!.. Неужели чудо свершилось и этот дьявол сам… Сам явился… Дьявол явился! Как тут рукам не задрожать…»

– Что за человек? – едва выдавил из себя Никифор и замер.

– Даут…

– Кто? – парадинаст не поверил своим ушам.

Какой дьявол притащил сюда еще этого предателя и врага Даута?! Что ему еще нужно? А ведь мелькнула в голове счастливая мысль, что это все же «синий дьявол». Не он. Это всего лишь негодяй Даут. Будет палачам работа.

– Пригласи, – язвительно улыбнулся Никифор.

О, Господи! Как смело и уверенно ступает по толстому персидскому ковру предатель и приговоренный за это к смерти Гелеонис, принявший ислам и имя Даут. Что же придает ему сил? Что желает сказать такого, что сохранит его жизнь?

– Вина и радушия не предлагаю, – совсем уже успокоился Никифор. – Но честно скажу – не ожидал… Не ожидал от тебя такой наглости и самоуверенности. Наверное, что-то очень важное и нужное ты принес, если решился рискнуть жизнью. Ну, что ж… Удиви меня. Потряси. Но предупреждаю, я уже ко всему готов. Последние дни были настолько удивительны и потрясающие, что я даже уселся от удивления на собственный худой зад и несколько раз от потрясения вымылся собственным потом.

– «Синий дьявол» жив…

На это сообщение Никифор только улыбнулся. Сверх всякой меры удивленный Даут продолжил:

– Я знаю, как его схватить… – едва начал Даут, а рука Никифора уже приветливо потянулась к еще одному стоящему на столе кувшину с вином…

* * *

Засыпал Никифор с улыбкой на губах. Господь, или Аллах, послал этого негодяя Даута – уже неважно. Его приход также можно назвать чудом. То, что он предложил, непременно поможет парадинасту. «Синий дьявол» скоро окажется в его руках. Тайно, скрытно и надежно! А уж там… Никифору уже следовало бы думать, что уже там… Но он так устал. Так устал, что ему снилось, что он смертельно желает спать. Но это не помешало ему вскочить посреди ночи и воскликнуть:

– И все же мальчишку нужно найти. Это куда проще. На это у меня есть армия. Теперь каждый квартальный Константинополя не уснет пока не найдет мальчишку с отгрызенным ухом. Тогда «синий дьявол» изо льва превратится в котенка…

Осенью 324 года от Рождества Христова император Великого Рима Константин лично обозначил границы своей будущей столицы названной в его честь Константинополем. Обозначенные границы обнесли земляным валом, внутри которого началось невиданное строительство. По приказу императора в будущую столицу стали свозить известных архитекторов, живописцев, скульпторов, лучших каменщиков, плотников, кузнецов, которых тут же освободили от всяких государственных повинностей и налогов. Их трудом древний город Византий из дикого камня превращался в блистательный Константинополь из мрамора и плинфа[202]. Но этого было недостаточно, чтобы ускорить строительство столицы. Тогда император издал приказ, обязывающих всех владельцев недвижимости в прибрежных городах Понта Эвксинского[203]обзавестись домом в строящейся столице. Только при этом условии можно было завещать имущество наследникам. Кроме того, обещаниями и поощрениями, а чаще всего насильственно в Константинополь призывали ученых мужей и императорских сановников. Но самым мудрым решением императора было установление правила, по которому всем переселенцам бесплатно полагались зерно, масло, вино и хворост. Эта «премия»[204], просуществовавшая полстолетия и сыграла основную роль в притоке новых жителей – ремесленников, моряков, рыбаков, торговцев, без которых любой прекрасный город это просто каменная могила. Благодаря простолюдинам город ожил, задышал и стал еще более расширяться.

Менее чем через столетие Константинополь, как и его предшественник Великий Рим, уже покоился на семи холмах, как настоящая мировая столица, и вышел за крепостные стены возведенные при его основателе. Тогда император Феодосий II приказал префекту Анфимию возвести еще одну стену, защищающую город со стороны суши. Новая, уже внешняя, стена была уже и ниже теперь уже внутренней старой стены, но она имела девяносто шесть мощных башен. Эти шести– и даже восьмиугольные башни были не только мощными укреплениями, но и казармами для постоянной стражи. А на первых и подвальных этажах были устроены склады для вооружений и продовольствия. Теперь воинам не приходилось долго шагать от городских казарм к месту службы и обратно на отдых. Теперь они жили там, где и должны были нести службу, в любое мгновение готовые стать на стены и отбить самое неожиданное нападение.

Среди этих девяноста шести башен особо выделялись несколько из них, которые были проездными. Посредине внешней новой стены стояла самая большая проездная башня – Романовская, называемая еще Романовские ворота. Между этими воротами-башнями в сторону залива Золотого Рога находились Полиандровы, Харсийские, Керкопортовые и Деревянные ворота-башни. С этой стороны стена оканчивалась цитаделью Влахерна, в которой подолгу жили василевсы во время городских смут и внешних опасностей.

От Романовских ворот в сторону Мраморного моря стояли еще две проездные башни: Царская и Золотые ворота. У моря стена так же оканчивалась крепостью под названием Анемас.

Самыми богато украшенными и знаменитыми были, конечно же, Золотые ворота – собственно поэтому так и названные.

Девятая и десятая фланговые башни, а так же малая стена, создавали безопасный тройной шлюз непосредственно перед проемом Золотых ворот. Это был надежнейший оборонительный комплекс, неоднократно принимавший на себя волны варварских атак. Тысячи и тысячи гуннов Виталиана, арабов с востока, болгар ханов Крума и Симеона нашли свою смерть у Золотых ворот. А на эту бесчисленную гибель с торжеством созерцали не только бесстрашные византийские воины, но многочисленные мраморные барельефы и скульптуры, изображавшие мучения Прометея, подвиги Геракла, сон Эвдимиона. А еще – Пегаса, Фаэтона и огромнейшего количество славных героев мифов и легенд, над которыми на самом верху башни располагалась бронзовая статуя императора Феодосия I на колеснице, запряженной четырьмя слонами. Эта необычная колесница была воздвигнута в ознаменование триумфального въезда императора, который не только остановил непобедимых свирепых готов, но и смирил и призвал на собственную службу. А еще Феодосий I, избавленный от смертельной болезни молитвой и крещением от православного епископа Асхолия, стал горячим защитником православия, повелевшим закрывать и разрушать по всей империи языческие храмы.