Муж-озеро - Ирина Андрианова

лежала на земле и не вставала. Поэтому он дал себя успокоить и даже медленно увести (медленно — потому что он, конечно же, старательно сопротивлялся). В процессе победоносного отступления он, однако, не забыл несколько раз повернуться и прокричать:

— Вставай, тварь! Неча симулировать тут… Подставить меня хочешь, хмыревка? Щас доподставляешься, прямо тут и зарою…

Подрядчики, утерев пот, сразу засуетились, стремясь застолбить территорию, героически отбитую хозяином у врагов: таджикам в самой грубой форме было велено немедленно вылезать из своих ям и рыть новые, продолжая линию вдоль берега. Прибежали охранники; оказывается, они и раньше были неподалеку, за кулисами, но стеснялись выйти, чтобы не мешать шефу. Теперь трое камуфляжных мужичков (кстати, вполне себе русских, а не дагестанцев) сменили робкие лица на сурово-непроницаемые и встали на аванпостах захваченной территории (у березок), развернув тела (кто накачанное, а кто — весьма щуплое) в сторону отступившего противника. Для убедительности они широко расставили ноги и принялись поигрывать резиновыми дубинками, подвешенными у пояса. Противник, собственно, был давно рассеян: лица последних танюшиных спутников едва виднелись из гущи кустов, а сама она с трудом поднималась, потирая ушибленную спину. Вдруг из ветвей донесся голос Дениса:

— Чтоб ты подавился этим озером, пидорас!

Снова возник шум и движение: мимо Танюши, которая не совсем пришла в себя, пробежало двое охранников (один сделал было шаг вперед, но решил остановиться). Снова дернулся уже почти утихомиренный Кудимов (впрочем, не очень усердно, потому что слуги его удержали), снова исторгла матерный визг его жена. Еще дальше отбежали в лес танюшины товарищи. Должно быть, охранники не смогли никого догнать (а может, и не пытались), но спустя пару минут они вернулись с сознанием выполненного долга и рацпредложением, что эти грёбаные кусты надо бы порубить, потому что за ними всякая тварь близко подползти может, а у вас, Владим Ленидыч, все-таки дети. Танюшу больше не трогали; она сообразила, что отягчающим обстоятельством с ее стороны будет не бегство, а неподвижность (тогда ее сочтут подлой симулянткой, решившей подставить благородного хозяина и отца), и поспешила ретироваться. Ей не препятствовали.

Больше она не ходила к мысу. А скоро это стало невозможным: вдоль берега, навстречу возможным поползновениям «бомжей», выдвинулся новенький забор. Он шел, как и предполагалось, на расстоянии сорока метров от воды, постепенно отрезая, как кинговские лангольеры отрезали прошлое, одну за другой популярные туристические стоянки. Пару раз Танюша слышала возмущенные крики и ругань отдыхающих, которые вздумали приехать на любимое место и застали его в процессе циничного захвата. Но Кудимов, уяснив, что «эти уе…ки по-хорошему не понимают», удвоил охрану. Теперь на передовой продвижения забора вместе с десятком таджиков выступали с каждой стороны четверо-пятеро мужичков в комуфляже (говорят, что видели и дагестанцев). Это снижало желание даже самых неробких туристов (например, квадроциклистов), наехать на забор бампером, кинуть через него что-нибудь или хотя бы обматерить рабочих. Стоянки исчезали со скоростью примерно три штуки в неделю. Забор, правда, был не каменным, а из дешевого профлиста. Видимо, модерновые кованые завитки изготавливались на заказ и запаса их не имелось. К тому же, на капитальные секции пришлось бы потратить много времени. А Кудимов явно хотел ошеломить врагов блиц-кригом. Металлические щиты спешно красились в то же колер, что и штукатурка основного забора; но все равно это выглядело, как пародия.

По мере того, как забор поглощал берег, усиливалась туристическая нагрузка на оставшуюся часть. Не все туристы, привезя на джипах свой скарб и надеясь, как обычно, «конкретно отдохнуть» с шашлычком, озлобленно уезжали. Некоторые оставались и озлобленно теснили других. То и дело возникали склоки между теми, кому следовало бы, наоборот, сплотиться против захватчиков. Если бы кудимовские домочадцы видели эти сцены, то могли бы лишний раз с удовольствием отметить, что являют собой остров высокой культуры в окружении «быдла». Хотя домочадцам и самому Кудимову было на сей счет все равно. Он не намерен был повторять прецеденты обратной связи с народом, и теперь связь осуществлялась исключительно посредством звуков шурупов, заворачиваемых в опалубку. Как ни странно, звуки были убедительными, и народ больше не возражал. Первое время строилось только одно крыло забора, слева от поместья. Танюша надеялась, что этим дело и ограничится, и метров через триста захват завершится, уткнувшись в воду. Строить симметричное крыло справа не имело смысла: с той стороны мыс заканчивался влажной низинкой, где все равно никто не ходил, и Кудимову не от кого было отгораживаться. Но, оскорбленный в лучших чувствах всесильного властелина, он пошел на принцип, и через пару недель забор пополз обнимать Озеро справа. Местами профлисты оказывались всего в десяти метрах от зарослей камыша, и единственное, что отрезали — это тропу вдоль Озера. Наверняка хозяину не составило бы ни труда, ни совести отхватить ширину побольше, но правее тропы начинался резкий подъем на холм, и вести по нему забор было затруднительно. Кстати, если бы холм не был покрыт сосновым бором, то с его вершины можно было бы обозреть и захваченную тропу, и берег, и Озеро, и даже дом с причалом. Но частые стволы деревьев и густой подлесок не давали такой возможности. Это оставляло надежду, что хотя бы здесь Кудимов не будет вырубать лес. Впрочем, на стоянках раздавались предположения (теперь туристы соревновались друг с другом в пессимистичных прогнозах), что ничто не помешает этой суке (при этом говорившие невольно понижали голос и оглядывались вокруг — слишком уж близко подошел враг) застроить также и холм. «Может, у него какие дружбаны есть, они в бору построятся. Вообще без леса останемся», говорили они. Неспособность помешать злу вызывало желание дополнительно его демонизировать — так оправдывалось собственное бессилие.

Однако что пессимистов, что оптимистов становилось все меньше: забор наступал по обоим берегам, как таран, пожирая одну стоянку за другой. Тем, кому не хватало места и кто не желал тесниться, покидали Озеро навсегда. Кто-то пытался встать вторым рядом, но возникали ссоры из-за прохода по «чужой» стоянке к воде. Правда, они продолжались ровно до того момента, когда из-за деревьев появлялись таджики и охранники, и спор разрешался сам собой. Танюша в один прекрасный день обнаружила, что на ее крошечной полянке (она специально с самого начала заняла наименее привлекательное местечко) появились еще две пляжные палатки, мангал, надувная лодка и компания человек на десять. Чисто физически ее не гнали, хотя дамы и делали недовольные лица, намекая, что одинокая полусумасшедшая тетка должна уступить подавляющему большинству парных, социализированных и счастливых. Но Танюша сказала себе, что никуда не уйдет, разве что