Я дрался на штурмовике. Обе книги одним томом - Артем Драбкин

В мае 1944 года войска обратились к командующему 3-й ВА Науменко с просьбой оказать помощь в захвате пленного в районе города Невель. Все попытки взять языка в районе высоты Долгановская заканчивались неудачно. Задача была возложена на наш полк, а командир назначил мою эскадрилью ответственной за ее выполнение. Я взял с собой трех летчиков и на У-2 полетел в расположение войск для уточнения задачи и отработки взаимодействия. На машине нас отвезли на передовую. Договорились, что при подлете штурмовиков артиллеристы выстрелят бризантным снарядом в сторону сопки, что будет являться сигналом к атаке. Ночью саперы должны были проделать проходы в проволочном заграждении и минном поле, а десять разведчиков из разведроты бригады залягут у основания сопки и будут ждать атаки штурмовиков. Когда они дадут красную ракету, мы прекращаем атаку, а они захватывают языка.

На следующий день рано утром я повел шестерку. На подлете к линии фронта запросил наземные войска дать артиллерийский залп в сторону сопки. Ориентируясь по разрывам снарядов, вышли на сопку. Сделали шесть заходов. Увидели, что разведчики дали красную ракету. Прекратили атаки и полетели на аэродром. Вскоре пришла благодарность нашей группе от наземных войск – разведчикам удалось захватить пленного, который дал ценную информацию.

Всего за время войны я выполнил 69 боевых вылетов на И-16 и на Ил-2-164 вылета. Из них на прикрытие войск 14, на штурмовку 118, свободную охоту – 30, разведку – 33. Сбит был 11 раз, 4 раза ранен, 3 раза контужен. Закончил войну в звании гвардии майор. Награжден тремя орденами Ленина, Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны I степени.

Родился я на Украине, в Городище, между Киевом и Полтавой[3].

Когда я увидел первый самолет? Мы идем по Подолу летом босыми ногами. Как в Киеве Подол, в Полтаве Подол, так и в Городище тоже Подол. Отец несет младшего брата на плечах, мать идет рядом. Мы были в гостях у родного деда. А над церковью летает большая птица. Самолет! Отец снимает с плеч младшего брата и говорит: «Это мертвая петля».

Вот так я увидел первый самолет. Когда я учился в 6-м классе, вдруг случилась паника – По-2 сел за леском. Вся школа повалила туда. Оказывается, у самолета было обледенение. Женщины принесли самовар с горячей водой, начали ею обливать мотор. Два авиатора в кожаных регланах и брюках разрешили ребятам вступить на одну ступеньку, заглянуть в кабину. Я заглянул: там полно приборов, механизмов.

Летчики разогрели и запустили мотор. Поднимая снежную пыль, взлетели, развернулись, помахали нам и улетели. Это было в пятницу. А всю субботу и воскресенье мы с братьями делали модели самолета, понесли их в школу. А старшеклассники вытесали из дерева такие крылья и хвосты, что их модели не влезли в двери школы.

Учительница русского языка предложила сочинение на тему «Кем я хочу быть». Я написал, что хочу быть пилотом. И еще один мальчик, Иван, тоже так написал. Он потом погиб на фронте в пехоте…

Мы с отцом поехали на базар в уездный город Лохвица Полтавской губернии. Продали груши, сыр, яблоки… Отец предложил мне купить какую-нибудь книжку. Смотрю: «Хочу быть пилотом». Я ее взял. Интересно было читать про полеты, про то, какие бывают авиационные приборы. Был там рассказ о том, как один пилот сделал огромной важности полет: перелетел датские проливы из Швеции в Данию. А там всего-то 20 километров. Тогда это было чудом. Потом приходит один колхозник и говорит:

– У меня есть интересная книжка про авиацию, хочешь почитать?

Он был очень культурный, любил книги. Дает мне замусоленную книгу – сборник «Воздушный вестник». А там повесть «Крылья победы». О том, как красные летчики воевали в Гражданскую войну. Обе эти книжки и сейчас у меня. Он мне ее дал за то, что я его младшую сестру учил читать. Пришла комиссия, проверять, как я справился с обучением. Я ее предупредил: Сталин – это генеральный секретарь Коммунистической партии. Она на этот вопрос отвечает:

– Сталин – генерал Красной Армии.

Прошло… Посмеялись.

– Украина, 1933 год – голод. Как это отразилось на вашей семье?

– Это было ужасно. Я, хоть и маленьким человечком был, все понимал. На нашей улице было 22 дома, умирали семьями… Сталин выколачивал зерно, чтобы продавать за золото и покупать технику. Это было необходимо – иначе мы не смогли бы подготовиться к войне с Германией.

Первые колхозные годы были урожайными, хотя бардак был полный. Хлеб выкачивали так: представители из района ходили с пистолетами. Осматривали сараи. У нас в свинарнике закрыли собаку. А там стояла бочка зерна. Ее могли забрать. Приехала какая-то городская активистка с пистолетом. Мы говорим, не открывайте, там такая собака, что мы ее не удержим. Активистка городская, не понимала ничего, и это нам сошло. А у другого не сошло, а на кого-то донос написали, а кто-то своровал и спрятал полмешка проса. И такие безобразия тоже были.

В 1932-м случился неурожай… Мой дед получил за войну с турками Георгиевский серебряный крест и большую медаль «За храбрость». Я в детстве играл этими наградами. Полковник ему подарил часы, которые играли мотив «Во поле березонька стояла». Когда дед вспоминал войну на Балканах, он плакал. И когда настал неурожай, отец отнес в «Торгсин» и Георгиевский крест, и медаль, и серебряные полтинники, а принес два мешка муки. У моего дяди было 8 детей, у другого дяди тоже 8 детей, никто из них не умер. У тех, которые жили напротив нас, была корова. И они тоже выжили. Сыновья были уже взрослые. Они могли работать, добывать что-то. У нас была пасека. И был еще прошлогодний мед. А мед ведь не портится. И еще рядом были две речки с заболоченной поймой. В болоте рос рогоз, корни которого съедобны и содержат много белка. Но люди рядом жили и не знали!