Иван-царевич и С. Волк. Похищение Елены - Светлана Багдерина

Иван хотел было сказать «Спасибо» и распрощаться, но тут еще одна мысль пришла ему в голову.

— А что я смогу купить на эти пять алов в вашем городе? Видите ли, я не местный…

— Вижу, вижу, — закивала толстушка. — Разговор больно чудной у тебя. Наши так не говорят. Из Кнейфа ты пришел, что ли?

— Н-ну, да. Оттуда.

— Ага. Так и думала. Там вы, в Кнейфе, все чудные, — и она задорно захохотала. Отсмеявшись, она потерла указательным пальцем переносицу.

— Что купить сможешь?.. Ну, целый окорок, к примеру, только что ты с ним будешь делать… или снять комнату у меня на две недели, или… — она весело посмотрела на босые ноги Иванушки, — …или пару сапог.

— Сапог?!..

— Нет, ну если ты что-то имеешь против сапог, или обиделся…

— Нет-нет! Что вы! Что вы! Я вовсе не обиделся! Наоборот — это просто замечательная идея! Спасибо! Спасибо огромное! Вы даже не знаете, как вы мне помогли!!! До свидания!.. Я пошел!!!..

Толстушка, помотав хоботком с таким видом, как будто если раньше у нее и были какие-то сомнения насчет умственного здоровья жителей Кнейфа, то теперь они окончательно рассеялись, подхватив пустое ведро, зашла в дом, а Иван быстро, почти вприпрыжку, зашагал дальше, крутя во все стороны нечесаной взлохмаченной головой.

Поистине, сегодняшнее утро было на редкость удачным, на сколько это могло быть в его положении, решил для себя царевич. И теперь, чтобы закрепить успех, оставалось найти какого-нибудь трактирщика и продать ему подороже весь товар и, если потребуется, сходить за ягодами еще раз или два — дорогу он приблизительно приметил — но набрать нужную сумму и выкупить у сквалыги Панта свои сапоги. А тогда уже и жить повеселее будет.

А вот и трактир.

Иванушка знал, что если он сейчас остановится, чтобы собраться с мыслями и морально приготовиться к предстоящей торговле с трактирщиком, то он простоит тут, пока не умрет от голода, и поэтому, еще на улице набрав полную грудь воздуха, он сходу влетел в раскрытую дверь.

— Здравствуйте, хозяин!.. Купите ягоды! Всего пять алов!..

— А за зеркало кто мне заплатит?..

Иван поперхнулся остатками запасенного воздуха.

— Вы?!..

— Мы, мы, — вынырнули откуда-то из глубины зала четверо мордоворотов. Иванушка не узнал их, но почему-то был глубоко убежден, что вчера они уже встречались.

Вот оно, везение…

— Ну-ка, дай посмотреть, что у тебя там такое — протянул волосатую руку к суме Пант.

— Лунные ягоды, — смело повторил царевич услышанное от женщины название. — Самый сок.

— Сам разберусь — сок — не сок… — пробормотал он, выбрал ягодку побольше и стал осторожно наминать ее. Подоспевшие здоровяки сделали то же самое.

— Хм-м… — наконец вымолвил трактирщик, понюхав то ли ягоду, то ли грязные пальцы, вымазанные соком. — Хороша ягодка. Хотя, конечно, по народным приметам сейчас ее уже не собирают… Ну, да ладно. Предрассудки все это. Бабкины сказки. Никогда не мог понять, к чему этот дурацкий запрет. Ягода — первый сорт, даже еще лучше, чем неделю назад. Уговорил. Иди отсюда с миром. Будем считать, что за зеркало ты заплатил.

— За зеркало?! Да эта ягода стоит пять алов! И я хочу получить за нее мои сапоги!

— Сапоги? Какие сапоги? — недоуменно поводя ушами, оглядел свою группу поддержки Пант. — Этот чокнутый разбил мне вчера зеркало?

— Разбил, — дружно подтвердили они.

— Сколько стоит такое зеркало на базаре?

— Пять алов.

— И чего он еще хочет? Какие сапоги? Может, ему еще мой трактир в придачу отдать?

Верзилы натужно заржали.

— Проваливай отсюда, убогий, — и хозяин, кинув ягоду в рот, махнул рукой своим друзьям. — Помогите ему найти дверь.

— Отдайте мою куртку! — возмущенно шагнул вперед Иван.

Трактирщик захихикал.

— Я же говорил — сначала ему подай сапоги, потом куртку, потом шубу, потом карету и дворец…

Громилы, смачно разжевывая на ходу размятые ягоды, не торопясь направились к царевичу.

Иван сделал пару шагов назад и ощутил, что его пятка ударилась обо что-то холодное.

Звук падения этого предмета сопровождался веселым «дзинь-ля-ля».

— Мое зеркало!!!.. Новое зеркало!!!.. Мне принесли его всего пять минут назад!!!.. Нет, я убью его!!!.. — возопил, потрясая кулаками, возмущенный трактирщик.

Иванушка быстро попятился к выходу, но спина уперлась в закрытую дверь.

— В этот раз не убежишь!..

Он быстро оглянулся и увидел рядом злорадно ухмыляющуюся жену Панта — Кайсу.

— Немедленно откройте дверь, — потребовал Иван и, не дожидаясь ответа, отодвинул тщедушную старушонку плечом и принялся убирать засов, но вредное создание обеими руками вцепилось в сучковатую деревяшку и повисло на ней.

— Не трогай своими граблями эту женщину!..

И Иванушка краем глаза увидел, как на плечо ему легла и вцепилась в рубаху чешуйчатая когтистая рука цвета перезрелого помидора.

— А-а-а-а!!!.. — обернулся он.

— А-а-а-а!!!.. — обернулась Кайса.

— А-а-а-а!!!.. — обернулись хозяин и его приятели друг на друга.

Пятеро покрытых плотной чешуей, похожих на большущих кошек в костюме Спайдермена существа с тремя парами конечностей, четырьмя миндалевидными белыми глазами без зрачков и гибкими сильными хвостами бестолково махали лапами друг на друга, как будто пытаясь отогнать дурное видение.

Задетая чьей-то рукой, со стола слетела куртка, и пронзительно-красные ягоды в прозрачной кожуре раскатились по всему трактиру.

Царевич услышал слева стон и звук падающего тела.

«Кайса», — не оборачиваясь, понял он и до крови и боли впился ногтями в ладони, чтобы ненароком не составить ей компанию.

— Это колдун!.. — выговорило, наконец, чудовище в одежде трактирщика. — Он колдун!.. Мы обидели колдуна!.. Прости нас, о могущественный из могущественных!!!.. Мы не знали!!!.. Прости нашу глупость!!!.. Помилуй нас!!!.. Пожалей!!!.. Мы отдадим тебе все, что хочешь — только преврати нас обратно в нормальных людей!!!..

И он распластался на полу перед Иванушкой ниц.

Его примеру тут же последовали остальные четверо.

— Пожалей!..

— Пощади!..

— Смилуйся!..

— Но я ничего не делал!.. Я не виноват!.. Я не знаю!.. — трясущимися руками Иван все пытался вынуть засов из его скоб.

— Все отдадим, все!!!.. — тихо подвывал Пант.

— Проси, сколько хочешь!.. — отчаянно вторили ему громилы. — Сто алов!.. Двести!.. Пятьсот!..