Дети грозы. Книга 6. Бумажные крылья - Ирина Успенская

4 день журавля

Дамиен шер Дюбрайн

К башне Рассвета Дайм шел, не замечая ничего вокруг. Он все еще бы в другой башне, со своими возлюбленными, купаясь в потоках любви и счастья. Сегодня казалось, что между двумя башнями совершенно ничтожное расстояние, всего-то десяток шагов. Даже меньше. Руку протянуть. Это же так просто, протянуть руку и…

Постучаться в дверь. Незапертую. И тут же шагнуть внутрь – потому что его ждали, ему открыли сразу же, встретили у порога.

Вот только не Роне.

Дайм не сразу понял, кто, и как радуга семи стихий из башни Заката оказалась тут, в башне Рассвета, ведь Роне еще не в единении. Значит, не Роне. И, когда Дайм вошел – некто сделал шаг назад, а не навстречу, не обнимая, а позволяя себя разглядеть.

Не только божественно прекрасную семицветную ауру шера-зеро, но и полупрозрачный силуэт, и смутно знакомую улыбку на столь же смутно знакомом смуглом, типично сашмирском лице. И – разные глаза: один ярко-лиловый, чуть более темного оттенка, чем у Шуалейды, а второй – полностью черный, без белка, похожий не на человеческий глаз, а на колодец в Ургаш.

– Ману? – не желая верить собственным глазам и не очень понимая, почему обращается к воплощению ужаса и кошмара так привычно-фамильярно, спросил-поздоровался Дайм.

– Я тоже рад тебя видеть, Киллиана. Говорил же, мы еще непременно встретимся. Не стой на пороге, проходи.

– Киллиана? – переспросил Дайм, не понимая вообще ничего.

– Хм… действительно, ты пока не вспомнил. Ну, оно и к лучшему.

Подмигнув левым, человеческим, глазом, Ману развернулся и пошел к креслам у камина. Дайм – за ним, отмечая, что Ману чувствует себя в гостиной Роне как дома. В подтверждение тот щелкнул пальцами, призывая Эйты, и велел подать светлому шеру Брайнону кардалонского из вон того шкафчика.

Дайм молча сел в кресло. Не то чтобы у него не было вопросов. Были. Просто их было так много, что он растерялся. И решил сначала послушать, что сам Ману скажет. Хоть бы про эту Киллиану…

– Киллиана Ховард-Брайнон, королева Ольбера. Историю становления империи ты наверняка изучал, светлый шер. Согласись, весьма забавно читать о себе в учебниках.

– Я бы без сомнений согласился, если бы помнил, – пожал плечами Дайм и уточнил: – Себя.

О королеве Киллиане Стальной он, разумеется, знал. Кто ж не знает единственную из царствующих особ первого имперского века, которая не обвиняла темных шеров во всех грехах мира и требовала оставить за ними все права, кроме наследования короны. Именно она встала плечом к плечу с Кхеном Луноликим Тхемши, Темнейшим главой Конвента, защищая всех, кто не был непосредственным участником Черного бунта. Именно в Ольбере темные шеры получали убежище, когда на них охотились, как на диких зверей. Она же настояла на том, чтобы полпредом Конвент в Ольбере был именно темный шер, сын Лалиня Луноликого – Чжан Ли Тхемши.

Ее политику согласия и равновесия продолжил ее сын, следующий король Ольбера. Поговаривали, что его отцом был темный шер. Кое-кто утверждал даже, что сам Ману. И что Киллиана помогала мятежникам, чуть ли не прятала их в собственной опочивальне.

Чушь, конечно же, собачья. Бунт на своей территории Киллиана подавляла так же жестко, как и Брайноны, и смертных приговоров подписала не одну сотню.

Однако по ее приказу останавливали самосуды над родней мятежников, а юных темных забирали в королевский университет, где они жили и учились до поступления в Магадемию либо на королевскую службу. В те времена две трети темных офицеров МБ были уроженцами Ольбера. Собственно, только благодаря упрямству Киллианы Стальной и ее близкой дружбе с Рогнедой Призрачной (родной теткой Киллианы) устав Магбезопасности и устав Магадемии остались неизменными.

Прожила Киллиана долгую и насыщенную жизнь, уйдя на перерождение в возрасте трехсот сорока лет, хотя как шера-прим могла бы прожить еще век-другой. В официальный брак она так и не вступила, от трона отказалась в пользу сына почти за полвека до смерти. Чем она занималась эти полвека, достоверно неизвестно. По некоторым данным, путешествовала и поддерживала молодых темных шеров: значительное количество темных поступало в Магадемию с рекомендательными письмами от Киллианы Ховард-Брайнон, причем были те темные шеры уроженцами самых разных мест…

– Ты его так и не нашла, – тихо прокомментировал Ману. – Как неудобно с родовыми окончаниями в едином языке! Вот некоторые, как приличные шеры, из жизни в жизнь рождаются одного пола, а некоторые…

– Не придают такого значения форме, – огрызнулся Дайм, словно продолжая давний спор.

– Да-да, именно это я и хотел сказать, – насмешливо покивал Ману. – Тебе идет это тело. Не зря же тебя называли Киллиана Стальные Яйца. Характером ты ничуть не изменилась. Э… не изменился, да.

Ману отсалютовал чашкой с белым чаем: Дайм уловил в его запахе нотки жасмина и шафрана. Любимый сорт Алого Дракона.

– Раз я не изменился, а ты так хорошо меня знаешь… кстати, ведь не ты же предок нынешнего короля Ольбера?

– Нет-нет, я никогда не претендовал на столь великую честь.

Ману замолк и неспешно отпил еще чаю. Дайм не стал его торопить, тем более что кардалонское «из вон того шкафчика» оказалось в самом деле превосходным, а каша в голове Дайма постепенно переставала кипеть и даже начала превращаться обратно в мозг.

– И ты даже не спросишь, кто это был? – не дождавшись реакции, спросил Ману.

– Роне, – ответил Дайм. Не совсем пальцем в небо, но ведь это логичное предположение. Особенно в свете его/ее поисков своего перерожденного возлюбленного и ухода в Сады намного раньше положенного срока. – Где он и почему ты тянешь время, Ману?