Военлеты погибшей Империи. Авиация в Гражданской войне - Вячеслав Кондратьев

7 марта дальнобойные орудия начали обстрел Кронштадта, а четыре гидросамолета сбросили на остров еще 30 тысяч листовок. При посадке на Комендантский аэродром разбился «Кэмел». Вечером того же дня планировалась групповая бомбардировка крепости, но из-за сильного снегопада полет отложили на утро.

8 марта вновь мела метель. Под ее прикрытием на Кронштадт двинулись атакующие цепи пехоты, но они были своевременно обнаружены и обстреляны береговой и корабельной артиллерией. Понеся значительные потери, штурмовые группы отступили от крепости. В этот же день советские самолеты сбросили первые бомбы на Кронштадт и линкоры, вмерзшие в лед Военной гавани острова. Всего в бомбардировке участвовало 10 машин, но группового налета не получилось. Аэропланы взлетали поодиночке и парами: первый стартовал в 13 часов, а последний уже после 17. Бомбометание, в основном, производилось по линкорам, причем, опасаясь зениток, бомбили с большой высоты (2000 – 4000 м) и не добились ни одного попадания. Всего было сброшено около 240 кг бомб. При возвращении два «Ньюпора» потерпели аварии, а один был разбит вдребезги.

По сообщению восставших, в ходе авианалета был убит ребенок и обрушен козырек подъезда одного из домов в Кронштадте. Такие результаты вызвали вполне понятное раздражение советского военного руководства. Авиаторам строго указали «на несогласованность полетов (единичные полеты), на чрезмерно большую высоту „...“, на большой недогруз бомбами (особенно „Сопвичей“), а также на беспорядочность донесений».

Очередной налет состоялся 11 марта. Из-за утреннего тумана первые аэропланы появились над крепостью уже после 14 часов. Экипажи сбросили бомбы на линкоры и судостроительный завод, но и в этот раз попаданий не отмечено, хотя отдельные машины снижались до 1000 м. По самолетам велся с земли редкий и беспорядочный зенитный огонь. Разведчики обнаружили ледовую дорогу между островом Котлин и финским берегом, по которой двигалось несколько подвод.

За день советская авиация совершила 21 самолетовылет, сбросив 40 бомб общим весом около 430 кг, но эффект оказался практически нулевым. При посадке три самолета потерпели аварии.

12 марта Тухачевский приказал: «Взорвать с помощью бомбометания склады взрывчатых веществ и артиллерийских снарядов в Кронштадте». Во исполнение этого приказа на следующий день аэропланы бомбили пороховые погреба, корабли и крепостные форты. Произведено 27 боевых вылетов, сброшено 490 кг бомб и 45 кг листовок, разбился один самолет. Результат: «Замечено одно попадание между кораблями (!) и одно попадание в Петроградскую пристань»... Можно предположить, что летчики, вынужденные летать на бомбардировки под угрозой репрессий, не очень-то старались, чтобы их бомбы попадали в цель.

Недовольство начальства усиливалось. Тухачевский отправил авиаторам очередную телефонограмму: «Вторично указываю, что самолеты вылетают на бомбометание в одиночку, что не производит на противника достаточного впечатления. Предлагаю самыми решительными мерами устранить это и нагружать самолеты за счет бензина до максимума. Командующий 7-й армией приказал обратить внимание летчиков на точное выполнение заданий».

Серьезное предупреждение возымело действие. 13 марта на Кронштадт сбросили уже 720 кг бомб. Отмечены удачные попадания в пристань и «в баржу, которая задымилась». Огонь зенитной артиллерии крепости по-прежнему был неэффективен.

Наиболее мощная бомбардировка в сочетании с артобстрелом планировалась 16 марта, накануне решающего штурма крепости. Но всю первую половину дня стоял плотный туман. До темноты успели сделать 13 вылетов, сбросить 175 кг бомб и 85 кг агитационной литературы. Летчик Шмидт добился первого за время налетов попадания 10-фунтовой бомбочки в корму линкора «Петропавловск». Другие пилоты обстреливали из пулеметов группы людей на улицах города и на Петроградской пристани. По возвращении экипажи докладывали, что вся крепость в дыму пожаров от попаданий тяжелых снарядов. Корректировку артогня вели аэростаты 11-го воздухотряда из района Ольгино.

17 марта советские летчики наблюдали с воздуха, как стрелковые цепи в белых маскхалатах под орудийным огнем движутся с разных направлений на штурм крепости. В этот день интенсивной бомбардировке вновь подверглись боевые корабли и форт «Тотлебен». Летчик М. Линдель доложил о прямом попадании бомбы в палубу линкора «Петропавловск», вызвавшем пожар (в дальнейшем сообщение о пожаре не подтвердилось). С «Фэйри» после сброса четырех пудовых бомб наблюдали «большое облако белого дыма». Вероятно, взрывом повредило отопительную паровую магистраль. В 17 часов на аэродромы поступил приказ бомбежки прекратить, так как в Кронштадт ворвались передовые отряды советских войск. В тот день красная авиация работала с наибольшей активностью, совершив 33 боевых вылета и сбросив 790 кг бомб.

Всю ночь в Кронштадте шли уличные бои, а наутро 18 марта последние очаги сопротивления повстанцев капитулировали.

За 10 дней кронштадтской операции, из которых четыре были нелетными, советская авиация совершила 137 вылетов и сбросила до 2700 кг бомб. Вклад «балтийцев» был весомей: они выполнили 77 вылетов и сбросили 1040 кг бомб. Единственным результатом этих действий было морально-психологическое воздействие на противника. Выходившая в крепости газета «Известия Временного революционного комитета Кронштадта», постоянно писала об авианалетах, признавая, что у некоторой части матросов (особенно у новобранцев из сельской местности) они вызывали «паническое настроение». Во время бомбежек экипажи судов прятались в трюмах и для стрельбы по самолетам выходили по жребию.

Поскольку советские летчики обычно бомбили с больших высот (свыше 1000 м), кронштадтский Ревком вскоре запретил стрелять по аэропланам из винтовок и пулеметов, справедливо назвав это «абсолютно бесцельной тратой патронов». Огонь зенитной артиллерии также не принес никаких результатов из-за слабой подготовки орудийных расчетов. За все время операции ни один самолет не был сбит. Лишь две машины получили незначительные повреждения от осколков, но обеим удалось благополучно приземлиться на своем аэродроме. Однако как минимум девять аппаратов потерпели аварии (скорее всего, даже больше, так как по последним вылетам данные отсутствуют), причем два из них уже не подлежали ремонту.

Никакого реального ущерба, за исключением «баржи, которая задымилась», бомбардировки не принесли. Да и странно было ожидать, что 10 – 20-фунтовые бомбочки могут заметно повредить линейные корабли с их броневыми палубами или пробить толстую каменную кладку береговых фортов. Красный Воздушный флот так и не смог выделить ни одного самолета с более-менее приличной бомбовой нагрузкой, поэтому все конкретные задания, поставленные перед авиаторами (вывести из строя линкоры, взорвать склады боеприпасов), остались невыполнеными.

Итоги кронштадтской операции обусловили неутешительный вывод: «Воздушные средства „...“ были пригодны лишь для целей разведки, наблюдения и для морального воздействия „...“ и лишь при отсутствии со стороны противника воздушных средств и противовоздушной артиллерии...» Таким образом, за прошедшие с революции годы боевые возможности российской авиации упали настолько, что она перестала быть реальной военной силой. Воздушный флот Российской Империи, сменивший трехцветные круги на красные звезды, сгорел в топке Гражданской войны.