Гадюка в сиропе - Дарья Донцова

Потом послышался голос Лизы:

– Ой, жуть какая!

– Собаку с кошкой запри вгостиной, – велел Володя, – ну, давай, роль хорошо выучила, неподведешь?

– Что я, лохушка сраная? –обозлилась Лиза. – Без базара, по понятиям, авторитетно сварганю.

– Молоток, – одобрил Костин, –начинай, в натуре.

– А-а-а, – словно пожарная сиреназавыла Лиза, кидаясь на лестничную клетку, – спасите, помогите.

Захлопали двери, послышались чужие голоса,топот, кто-то вскрикнул, потом взвизгнула женщина. Лиза орала как ненормальная:

– Убили, убили, застрелили, насмертьубили…

– Попрошу всех разойтись, – раздалсясуровый голос Костина, – освободите место происшествия, Сеня, опросисвидетелей, девочку – в «Скорую помощь».

– А-а, – визжала Лиза, – нехочу, менты позорные, легаши долбаные, волки неумытые, дайте умереть вместе сЕвлампией Андреевной! О-о-о, что теперь со мной, сиротой, будет, о-о-о!

На мой взгляд, она явно перебарщивала, но изтолпы перепуганных соседей неслись сочувствующие вздохи и всхлипы. Свою лепту впроисходящее внесли и котенок со щенком. Запертые в гостиной, они сначала тихопоскуливали, а затем начали выть во всю мощь своих легких. Какофония стоялаужасающая. У меня отчаянно чесался правый глаз, и больше всего на свете ябоялась чихнуть. Представляю, что случится тогда с соседями! Парочка настоящихтрупов умерших с перепугу людей нам тогда обеспечена.

Наконец послышался лязг, дверь закрыли.

– Лампа, садись, – велел Володя.

Я немедленно повиновалась и пару раз с наслаждениемчихнула. В прихожей, кроме Костина и Митрофанова, стояли еще двое крепкихпарней в синих комбинезонах.

– Давай, Лампец! – приказалКостин. – Полезай!

– Куда?

– В мешочек, – ласково сообщил одиниз юношей, ловко расстилая огромный черный пластиковый пакет.

– Зачем?

– А как мы тебя отсюда унесем? –вскипел Митрофанов.

– Трупу положено быть в упаковке, –философски заметил другой юноша. – Лезьте, лезьте, в лучшем в видедоставим. Только до труповозки и потерпеть, а в машине сразу наружу выберетесь.

Проклиная тот день и час, когда подрядилась кКондрату в экономки, я втиснулась в нестерпимо воняющее чем-то химическим нутромешка и дала себя уложить на носилки. Потом сильные руки потащили меня вниз полестнице и всунули в машину. Через пару секунд автомобиль, резво подскакивая наямах и колдобинах, отправился в путь. Естественно, никто и не позаботился отом, чтобы помочь мне вылезти из мерзкого пакета, и я обломала все ногти,пытаясь расстегнуть «молнию». К тому же носилки оказались жутко жесткими иочень больно ударяли меня по спине и заду. Наконец застежка поддалась, явыпуталась, села и затряслась от холода, хоть бы куртку накинули, идиоты, насамом деле, что ли, поверили, что я труп? Сунули в мешок прямо в тоненькомсвитерке, олухи!

И еще мне ужасно, прямо нестерпимо хотелосьпить, чем дольше ехала машина, тем больше жажда оттесняла все остальныечувства, язык превратился в наждак, а горло напоминало воспаленную рану.

Наконец водитель затормозил. Я осторожноприоткрыла дверцу и увидела, что труповозка стоит перед нашим с Володей домом.У подъезда манил бутылками с разноцветными напитками ларек. Обрадовавшись, япошарила в карманах брюк, нашла десять рублей, вылезла наружу и попросила упродавца:

– Маленькую бутылочку «Святогоисточника», газированного, пожалуйста!

– Мама родная! – ойкнул паренек заприлавком и быстро выставил бутылку. – Боже, вам не больно?

– Нет, – недоуменно ответилая, – а почему мне должно быть больно и где?

– У вас дырка в голове, –пробормотал мальчишка, синея на глазах, – и кровища хлещет, срочно к врачунадо и в милицию, жуть какая!

Я страшно разозлилась на себя. Ну надо же,совсем забыла, что я в гриме трупа, надо успокоить испуганного ларечника.

– Ничего, не волнуйтесь, этоерунда, – заулыбалась я.

Он прошептал:

– Тетенька, да вы откуда?

– Все в порядке, – продолжалаулыбаться я, – не переживай, вот из этого симпатичного автомобильчика.

– Из труповозки? – робко осведомилсяпарень.

– Да.

Юноша закатил глаза и грохнулся наземь. Надоже, какой нервный. Я, между прочим, в десять лет на спор с приятелями прошланочью через кладбище, и ничего! А этот падает в обморок, словно истеричнаядевица.

– Лампа, – прошипел Володя, –ты что тут делаешь?

– Водичку купила, пить хочу – жуть,наверное, на нервной почве, а продавец в обморок свалился!

– Идиотка, – прошипел Костин,быстрым движением накидывая мне на плечи куртку и надвигая капюшон чуть ли нанос, – идиотка, иди быстрей в квартиру, а вы, парни, займитесь торгашом.

– Не-а, – произнес один изсанитаров, – это не по нашей чести, мы только с трупами дело имеем.

– Ну хоть нашатырный спирт дайте!

– У нас его нет!

– Почему? – вскипел майор.

– Зачем трупу нашатырь? – резонновозразил другой парень. – Без всякой надобности.

– Идите наверх, – приказалМитрофанов, – я его сейчас в чувство приведу.

Следующие три дня я провела под домашнимарестом в квартире у Костина. Мне строго-настрого было запрещено подходить ктелефону, смотреть телевизор и включать радио. Ни одного постороннего звука недолжно было доноситься из квартиры Володи, пока он горел на работе, а занавескимайор перед уходом не только задернул, но даже застегнул булавками. Мнеподобные меры казались смешными, но он был неумолим.

– Чего тебе еще надо? – весьманедовольно спросил он. – Привез кучу детективов, коробку шоколадных конфет«Коркунов», пирожных, между прочим, по сорок пять рублей штука! Лежи, отдыхай.

Вот как раз французских пирожных мне в даннойситуации хотелось меньше всего! Я без цели шаталась по квартире, потом все жерешила позвонить Лизе, но не нашла трубку. Хитрый майор, очевидно, прихватил еена работу.