Мисс Никто - Татьяна Лаас

и радуг, хрустальные нити с порхающими на них бабочками — все должно было поражать красотой и дороговизной. Хотя бабочкам, нанизанным на нити, должно быть больно. Наверное. Пахло жарким летним вечером, тем самым временем, когда край солнца чуть заходил за горизонт, и Ник это раздражало — зима не менее ароматна: холодная влага снега, пряная нотка сонной земли, дымное тепло от костров… Ник любила чистый, кристально свежий аромат зимы, и летние запахи клуба чуть подпортили настроение.

Пока Лин сдавал в гардероб верхнюю одежду, Ник прислушивалась к звукам музыки — они приятно прорывались через щиты, зовя за собой. Оркестр, состоящий из нелюдей, старался во всю, создавая жаркое лето — хотелось разуться и босиком пойти танцевать по изумрудной шелковой траве, которой тут зарос танцпол. Ник прикусила губу — зима! Зима вокруг, и праздник должен быть зимним, но, кажется, хозяева клуба это не понимали.

Лин пальцем поправил её губу:

— Не надо, Ник… И не беспокойся — сейчас поздравим парней с ночью Костров, и танцпол весь твой — хоть на всю ночь!

— А ты?

— А я боюсь, что не выдержу твой темп. Но я тоже твой на всю ночь.

Она взяла его за руку и понеслась в зал в поисках парней — их тяжелый, землистый аромат прорывался через густую жару клубного лета, служа ориентиром для Ник. А кровь уже закипала от музыки, сердце вошло в ритм с барабанами, зовя танцевать, славя жизнь. Кажется, к ароматам лета был щедро добавлен легкий наркотик. Она потом вернется и разберется с хозяевами! Лишь теплая рука Лина в её ладони не давала забыть — она тут не ради музыки и незнакомых парней, она тут ради танца с Лином. И плевать на зов музыки!

Парни были рады её приходу, тут же заваливая поздравлениями и подарками.

Арано закружил её в объятьях, словно не виделись сто лет. Жердь обнял и поцеловал смиренно в макушку, нагло пользуясь своим ростом. Более спокойные Кедр и Зима лишь обняли. Ульв, зараза, завертел её в своих руках, явно ища шрам на затылке и не находя его.

— Не человеческая девица, а оборотень какой-то! — не удержался он. — Заживает налету.

— Это же хорошо, Ульв, — помогая сесть Ник, сказал Линдро. Правда, напрягся как-то при этом, словно его что-то тревожило. Пакеты с подарками парней он разместил на полу, чтобы не мешались. Ник улыбнулась и на всякий случай вцепилась в сиденье стула — кровь просто кипела от зова музыки.

На столе стояла какая-то мясная закуска и специально для Ник фрукты со сладостями… Только это было неважно… Парни сказали что-то пафосное, что-то прокричали дружно под звон бокалов… Ник уже не различала их лиц, они стали одинаковыми, ненужными, лишними. Они только мешали сосредоточиться на музыке. Нет, точно, что-то в воздухе клуба было лишним… Она встала, в последний момент умудряясь поймать чью-то ладонь, тут же переплетаясь пальцами, и пошла на танцпол. Музыка привычно победила. Ей не надо было сопротивляться. За ней надо были идти, и тогда дверь в лето сама легко откроется, даря тепло и заставляя забыть о холодной, ненужной зиме.

Она не помнила, как танцевал Линдро. Хорошо ли, как обещал, или не очень. Не до того было. Лишь ладони на талии, жаркое твердое, почему-то упирающееся тело под её руками, что-то пытающиеся сказать губы, но музыка и кипящая от неё кровь были важнее.

Кружиться, отдаваясь танцу, так что сердце заходилось от сладкой боли.

Подстраиваться под чьи-то ладони. И неважно чьи.

Чувствовать, как рука скользит от плеча до талии — звучало что-то томное, разжигающее тех самых пугающих Жердя бабочек в животе. И хотелось потянуться на цыпочках до самых губ, закусывая их и пробуя на вкус… Хорошо, что Жердь отчаянно высокий — при всем желании не дотянуться. Это отрезвило — Ник завертела головой, обнаруживая Линдро сидящим за столом. Он слишком пристально, прищурив глаза, рассматривал Ник. Подался вперед на стуле, локтями упираясь в колени широко расставленных ног. Сердце прыгнуло в груди, а потом Жердь развернул её в танце, и глупая ревность Линдро стала неважна для Ник. Только стук сердец, подстраивающихся друг под друга…

На следующем витке танца Линдро за столом не оказалось. Это же неважно… Но что-то все же взорвалось в голове, окатывая холодом — Лин важен! Он оркски важен! Ему хотелось смотреть в глаза и не стыдиться при этом. Она еле нашла в себе силы выскользнуть из рук Жердя, слишком по-хозяйски прижимающих её к себе, так что чувствовалось — оборотень еще не до конца вышел из солнечного цикла, и это совсем не то, что хотелось знать. Она желанна, да, но орки её задери — этот парень ей не нужен, да и ему потом будет стыдно перед неприглашенной Энн.

С трудом преодолевая зов музыки, она вырвалась с танцпола. Без туфлей и почему-то без чулок. Куда они могли подеваться, тот еще вопрос. Она помнила чьи-то ладони, но Линдро ли это был… Голова плыла от боли — все же что-то чужое было в воздухе. Что-то заставлявшее забыть себя.

Вслед прозвучало что-то непонятное. То ли вошел в солнечный цикл, то ли еще что-то. Причем тут это — Ник не поняла. Жердь должен был из него выйти, а Лин… Он-то тут при чем?

Она, протискиваясь через многочисленных посетителей, помчалась на улицу, следуя за чужим сейчас ароматом Линдро. Хотелось надеяться, что он ушел недалеко.

Он нашелся на улице. Стоял, прислонившись к стене клуба, чуть подрагивающей от низких звуков музыки, и пристально рассматривал пылающий на площади костер. При виде Ник он улыбнулся:

— Малыш, холодно… Возвращайся в клуб. Утес говорил, что присмотрит за тобой.

— Лин… — она упрямо подошла к нему, чуть поджимая пальцы ног — все же тротуар был слишком холодным. — Прости…

— Тебе не за что извинятся, Ник. Вся вина только на мне.

— Лииин… Объясни, пожалуйста.

Он стоял, хмурый и какой-то уставший, потом все же признался, старательно глядя в сторону:

— Просто я все же оркский альфа. — Отблески костра плясали в глубине его зеленых глаз.

И это должно все объяснять — оркский альфа?! Ник даже губу прикусила, чтобы не взорваться от негодования — что все это значит? Её не волновали глупые градации стаи! Её волновали Лин и его настроение, а не альфы, дурацкие беты… Глупые омеги… И гаммы…

— Лин…

Он посмотрел на неё, замечая и тонкое платье, и босые ноги, стащил с себя куртку, закутывая Ник, и подхватил её