Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб - Иосиф Линдер

– Яд уже проник в кровь и поразил костный мозг. Вмешательство медицинского ножа должно быть скорым. Я постараюсь не потерять нить Дао и исполнить свой долг.

У-Пу открыл заветный ларец, разложил на столе инструменты и различные коробочки. Раненого раздели по пояс и посадили в кресло. Чжан Чжун-Цзы сел рядом со своим учеником, взял в руку его запястье и ощутил под пальцами пульс больного. Артерия плясала и вырывалась из-под пальцев, словно трепещущая птица, бьющаяся в сетях безжалостного птицелова. На стол поставили шахматы, и Чжан Чжун-Цзы начал игру, отвлекая своего ученика от операции.

У-Пу дал больному выпить настой, помогающий переносить боль, воткнул в определенные точки тела иглы, поудобнее положил раненую руку и приступил к операции. Одним движением ножа была рассечена кожа, затем быстро раздвинуты мышцы, удалена часть кости с торчавшей в ней стрелой. В полость кости У-Пу заложил специальный бальзам, обрезал посеревшие части мышц и измененные участки кожи. Мышцы и кожу У-Пу сшил волосом белых кобылиц, вымоченном в уксусно-спиртовом настое. Затем У-Пу достал самую драгоценную коробочку со специальным бальзамом, секрет которого Хуа-То не успел передать своего ученику. У-Пу надеялся, имея остатки этого бальзама, постараться разгадать его секрет. Но сейчас был в опасности человек, и жизнь этого человека была в руках У-Пу. Поэтому он, не раздумывая, выложил остатки бальзама на рану и перевязал руку больного.

Во все время операции больной не прекращал игры в шахматы с Чжан Чжун-Цзы, изредка останавливаясь, когда боль давала себя знать.

У-Пу вытащил иглы, прижег точки полынью и устало опустился на скамью. Чжан Чжун-Цзы вновь положил свою руку на пульс больного. Но теперь пульс не бился, не плясал под рукой. Птица, вырвавшись из сетей, свободно парила в небе. Пульс был слабым, но ровным и спокойным. Вскоре был готов специальный отвар. Чжан Чжун-Цзы напоил им больного, и тот быстро заснул глубоким, успокаивающим сном.

Оба врача, поручив больного помощникам и домашним хозяина дома, вышли в сад. Прохлада ночного сада быстро изгоняла сонливость и усталость. Далекие звезды спокойно мерцали в небе, как бы одобрительно подмигивая людям и благодаря их за добрые дела.

Рана заживала неохотно и медленно, но больной явно выздоравливал. Отвар Чжан Чжун-Цзы помог нейтрализовать действие яда, и на третий день серовато-землистое лицо больного приобрело более здоровый оттенок. А к концу седьмого дня лечения его щекам вернулся румянец, характерный для кожи молодого человека.

Рука у него все еще побаливала, но иглы и прижигания пучками полыни У-Пу, а также отвары Чжан Чжун-Цзы делали свое дело – боль постепенно отступала, становилась все слабее и глуше. На десятые сутки У-Пу снял повязку и удалил наружные швы. На коже был аккуратный розовый рубец с поперечными черточками, оставленными нитями из конского волоса. К рождению новой луны ученик Чжан Чжун-Цзы почти совершенно поправился, общее напряжение, царившее в доме, немного спало. И вот тогда-то все и вспомнили то, что предшествовало этим волнительным событиям. Конечно, дом в эти дни охраняли особенно тщательно. По ночам четверо доверенных слуг, хорошо владеющих оружием, охраняли дом и сад, а днем их сменяли другие обитатели большого дома лекаря.

Чжан Чжун-Цзы пригласил У-Пу к себе в покои сразу после завтрака. В комнате, в которую вошел У-Пу, сидела Лю-Ань, девушка, которая для У-Пу была милее всех обитателей этого гостеприимного дома. Хозяин усадил гостя и спокойным голосом произнес:

– Вы подвергаете себя опасности. Псы Цао-Цао следят за вами и непременно постараются, чтобы вы как можно раньше предстали перед своими предками в подземном царстве. Оттуда вы не сможете помешать их злым замыслам. Но пока в мире есть зло, должно существовать и добро, чтобы мир был уравновешен. Хотя люди все чаще стали забывать наставления мудрых, все же не стоит отчаиваться. Вы должны знать, что судьба посылает нам встречи в зависимости от сути наших поступков и чистоты наших мыслей. Вы чисты в помыслах и добродетельны в поступках, но бойтесь поколебать заветы вашего наставника, не приписывайте себе его заслуг, не выдавайте за свои идеи его замыслы, а старайтесь претворить их в жизнь. И не стесняйтесь ставить рядом со своим именем имя своего учителя. Этим вы не уменьшите своего авторитета, но отдадите должное памяти человека, научившего вас всему, что вы знаете…

Чжан Чжун-Цзы на мгновение умолк, взглянул на девушку и продолжал:

– Лю-Ань проводит вас безопасными тропами. Вы должны скрыться и на время исчезнуть. О вас не должны знать многие. Пройдет время, и все утихнет. Память людей, к сожалению, долго помнит зло и быстро забывает добро. Качество меча проверяется огнем, водой и ветром, но лишь время способно дать ответ, верный ли состав стали смог подобрать мастер для своего детища. Иногда в этот состав надо внести добавки и изменения, но это давно уже некому сделать. Помните, время – это реальность Дао. Оседлав время, вы постигнете Дао, а умея предвидеть изменения времени, вы овладеете законами Добродетели. Тогда люди по праву назовут вас мудрым. И еще, когда вам станет совсем трудно, когда голод и нужда поставят вас на грань жизни и смерти, разбейте свой талисман. Но только тогда, когда не будет другого средства продлить жизнь. И знайте, мы больше не увидимся с вами, но каждый из моих последователей станет для вас братом, и вы сможете рассчитывать на их помощь. А теперь прощайте… – закончил свою речь Чжан Чжун-Цзы, и глаза его заволокла сверкающая пелена слез.

У-Пу хотел возразить, что Чжан Чжун-Цзы еще не стар и они обязательно встретятся, но хозяин дома поклонился и быстро вышел из комнаты. Ему суждено было прожить еще одиннадцать лет, но за это время жизнь больше не сводила вместе У-Пу и Чжан Чжун-Цзы.

Снова в путь

У-Пу собрал свои немногочисленные вещи, и вечером они с Лю-Ань, выйдя через потайную калитку в боковой стене и пройдя запутанными переулками, покинули город и отправились в путь лесными тропами, избегая больших дорог. Лю-Ань вела У-Пу в ту местность, где родилась и где знала каждый укромный уголок среди лесов и горных склонов. Будучи дальней родственницей Чжан Чжун-Цзы, она была благодарна ему как отцу, ибо своего отца, погибшего в одном из сражений, почти не помнила. Мать ее умерла от тяжелой и неизлечимой болезни, и Чжан Чжун-Цзы воспитывал ее вместе со своими детьми, дал соответствующее образование, ни в чем не отличая ее от своих дочерей.

Легкая тень скользила за ними между деревьями. Чьи-то глаза старались не потерять из виду две фигуры, спокойно, но быстро двигающиеся по лесной тропе. Меченый сумел разгадать планы своей жертвы. Он не надеялся на шпионов, которые были у него в подчинении, и поэтому сам почти все время следил за домом Чжан Чжун-Цзы. Это он, а не один из его подчиненных заметил, как через потайную дверь вышли двое путников и, плутая в узких переулках, запутывая следы, вышли из города. Меченый понимал, что после его неудачного выстрела в саду У-Пу будет начеку и сейчас этот лекаришка с железными кулаками особенно осторожен.

Меченый горел нетерпением и злобой, ему поскорей хотелось расправиться с этим У-Пу, чтобы вместе с ним истребить последние следы его учителя Хуа-То, этого врачевателя, позволившего себе иметь собственное мнение перед лицом владыки Поднебесной. Вы только представьте себе – собственное мнение, и это в то время, когда люди, носящие пояса с дорогими позолоченными и золотыми пряжками, имеющие высокие сановные должности, не позволяли себе такой роскоши. А если и позволяли, то только в доверенном кругу, и не то что шепотом, а полушепотом или даже одним шевелением губ. И вдруг придворный лекарь смело высказывает собственные мысли. И не кому-то, а самому Сыну Неба. От этих мыслей Меченого прошиб холодный пот. Нет, это не укладывалось в его голове. Да Сын Неба еще милостив, казнив этого Хуа-То таким легким способом, а не подвергнув его многодневной мучительной казни. Но он, Меченый, не будет столь милостив к У-Пу, он найдет способ заставить его мучиться перед смертью и просить пощады. Только униженный и поверженный враг сможет своими мольбами и стонами загладить горечь обиды и унижения, которые испытал он сам перед лицом главы Небесного совета.