Последняя трапеза блудницы - Наталья Солнцева

Никонова согласно кивнула. Она была лучшей в ансамбле. Кому, как не ей, танцевать царицу пчел?

– Помните мальчика, который сидел на лавке в репетиционном зале и не сводил с вас восторженных глаз?

Людмила Романовна с сомнением взглянула на скульптора.

– Люся?! – вскочил тот. – Ты ли это? Люсенька… Господи, не может быть! Глазам своим не верю. Люся! Ты меня не забыла?

– Вы? Не-е-ет… не помню.

– Как… не помнишь? – опешил Феофан. – Ты разбила мне сердце, Люсенька! Царица моя… Этот негодяй Домнин вскружил тебе голову… завлек, а потом бросил. Как ты могла забыть?

– То был совсем другой мальчик… – прошептала Никонова.

– Правильно, – подтвердила Астра. – Кроме Маслова, который так и не осмелился подойти к вам и признаться в своих чувствах, вас обожал сын аккомпаниаторши… Игорь Домнин.

– Да… – глаза Людмилы Романовны наполнились слезами. – Я вспомнила. Его звали Игорь… а фамилии он не говорил. То была единственная искренняя любовь в моей жизни. Смешно, правда? Мы оба вели себя как дети… в сущности, мы и были детьми.

– Что между вами произошло?

– Ничего. Какая жалость… Значит, Игорь стал талантливым художником! А я и не знала. С тех пор мы не виделись. Он был необыкновенным мальчиком, страстным и робким. Странное сочетание, да? Тогда я не понимала, что́ в жизни самое ценное, – бредила танцами, возомнила себя примой-балериной. Задрала нос! Мое воспитание не позволяло мне ответить ему взаимностью. Какая могла быть любовь в нашем возрасте? В общем, мы расстались. Я прогнала Игоря, отвергла его…

Санди слушала с пренебрежительной усмешкой на коралловых устах. Маслов – с растущим недоумением. Инга все еще переживала воспоминания собственной молодости.

– Ничего себе, робкий! – возразил скульптор. – Игорек на ходу подметки рвал! Любая девчонка готова была прыгнуть к нему в постель, помани он пальцем. А он манить-то не торопился.

– Пчела! – с ударением произнесла Астра и посмотрела на Никонову. – С вас-то всё и началось.

– Что началось?

– История Сфинкса. Он вас любил безумно, по-взрослому… а вы не сумели его понять. И он всю жизнь искал в женщинах – вас! В Инге он увидел не порхающую по сцене сильфиду, а свою царицу пчел. Поэтому и полюбил в ней – вас. Но и она поступила с ним жестоко, так же, как вы. А потом он перестал ждать от женщин любви и просто спал с ними, удовлетворяя свою природную потребность в сексе. Много воды утекло с тех пор. Домнин стал известным художником, добился признания и благополучия, его мать умерла, а отец женился на молодой красивой женщине. Скажите, Александрина, каким образом он увидел вашу татуировку в виде бабочки? Вы танцевали?

Глаза рыжеволосой вдовы – две крупных янтарных бусины – сделались медовыми, потемнели.

– Я танцевала стриптиз… – выпалила она. – Но… как вы догадались?

– Ясновидение.

– Это была обычная вечеринка. Я потащила мужа в ночной бар… мы там много выпили. Особенно я. Ну и, пьяная, я потеряла контроль над собой, пустилась раздеваться под музыку. Оказалось, Игорь тоже заглянул в бар. Вот… так это и произошло. Постойте! – Ее лицо вдруг исказилось и побледнело. – Вы намекаете, что он…

– Он любил вас, – кивнула Астра. – Ревновал. И тем сильнее ненавидел. Он сгорал от страсти, от желания, а вы были женой его отца. Мачехой. В какой-то момент в его душе произошел надлом, и он решил утолить свою жажду любви, убивая соперников: мужчин, которые так или иначе оказались на его месте. Я имею в виду не только вас, Санди, но и Людмилу с Ингой. Его жертвами должны были стать мужчины, а орудием убийства он выбрал вас, всех трех: пчелу, сильфиду и бабочку. Этим мотивом пронизано всё его творчество: женщина как источник смерти. Домнин вообразил себя Сфинксом: он придумывал загадки и посылал вашим мужчинам. Он оставлял им ничтожный шанс… осознать, почему им предстоит умереть. Он был уверен, что никто не сумеет правильно ответить на его вопросы. Первую загадку он прислал Власу Никонову. Ее содержания мы уже не узнаем, зато я догадалась, каков ответ. Эта загадка о вас, Людмила Романовна.

– Почему мой сын? Разве можно ревновать к сыну?

– Влас был мужчиной, которому вы отдали себя всецело. Вы принадлежали ему, а не Игорю. И он решил наказать вас, приговорить вашего сына к смерти. Чтобы обречь вас на те же страдания, на какие вы обрекли его. Страдания очистят вашу душу, – так он считал, – и вы заслужите возвращение в рай, вернете себе свободу и благодать.

– Ему следовало убить меня…

– Он не мог этого сделать. Он любил вас.

– Мишу он убил… по той же причине? – спросила Теплинская. – Из-за меня?

– Увы, да. Вторая загадка о вас, Инга. Это вы на заре жизни не имели любви, в молодости встретили истинное чувство, но отвергли его… ради ложного. Ваш муж не любил вас, а вы не любили его. Так думал Игорь. Михаил Андреевич изменял вам и должен был поплатиться за это. Любовь – это то, о чем письма умалчивают.

– Он сумасшедший…

– Потому что убивал из-за любви? – воскликнул Маслов. – А вы находите более достойными мотивами страх или деньги? Позвольте не согласиться. То есть… это чудовищно, разумеется… но понять можно.

– Третья загадка, полагаю, обо мне! – с вызовом произнесла Александрина. – Это я хочу обрести то, что уже имею, а в почтенном возрасте буду владеть? И о чем же идет речь? Тоже о любви?

– Именно! – кивнула Астра. – Вы ненавидели Игоря потому, что он отказывался удовлетворить вашу страсть. Вы не могли ему простить равнодушия к вашей красоте, к вашим любовным чарам. Вы жаждали его ласк, его тела и его денег. Вы не подозревали, что все это уже было вашим! Когда он увидел бабочку над вашим лобком, то воспринял это как знамение небес. Ваш образ, по его представлению, воплотил в себе и пчелу, и сильфиду. И то, что вы пытались соблазнить Никонова и вступили в связь с Теплинским, только утвердило художника в этой мысли. Вы олицетворяли для Домнина и девочку, и девушку, которых он любил… и те же мужчины могли отнять вас у него. Я уже не говорю о Мурате. Если бы не вы, возможно, Сфинкс мог бы и не проснуться. Вы разбудили его! Вы побудили его убивать.

Глаза Санди приобрели цвет плавленого золота. Что она слышит? Игорь был влюблен в нее? Из-за нее он стал убийцей? У нее пересохло в горле.

– Но почему же он… не признался, что…

– Сначала не смел из-за отца. Потом следовало убрать с дороги Мурата, который вас не стоил, который пользовался вами. Его смерть послужила бы для вас очищением, и тогда вы бы стали прекрасной, совершенной «лилией долин». Делить вас он ни с кем не желал… даже в мыслях. Вы хотели его денег? Он знал это… и написал завещание в вашу пользу. Вы получите всё. И будете владеть безраздельно его душой и его имуществом.

– Но ведь он… умер…

– А разве это имеет значение? Любовь и смерть идут рука об руку на его полотнах… и не только. Одно другому не помеха.