Ближний берег Нила, или Воспитание чувств - Дмитрий Вересов

— Помоги одеть его!

Нил стащил горе-любовника на ковер, вдвоем они натянули на него трусы, носки, вдернули ноги в брюки. Обернув руку полотенцем, Нил вставил челюсть обратно в открытый рот. Вскоре доктор музыковедения был полностью экипирован.

Нил вывернул карманы его пиджака и пальто, изучил содержимое. Бумажку с адресом и телефоном Лериной подруги он изъял и разорвал. Удостоверение заслуженного деятеля искусств РСФСР, деньги, ключи и другие предметы положил обратно.

— Есть что еще из его вещей? — отрывисто спросил он. — Портфель, одежда какая-нибудь?

Лера беспомощно развела руками. Нил еще раз внимательно осмотрел комнату, кухоньку, заглянул в ванную. На телефонном столике в прихожей он заметил записную книжку, раскрытую на букве "Б". Из четырех номеров один принадлежал ему самому. Нил перелистал книжку. На титульном листе было выведено бисерным почерком «Профессор М. К. Донгаузер». Нил закрыл книжку и положил ее в карман профессорского пальто.

Теперь осталось решить, что делать дальше. Немного подумав, Нил собрался с духом.

— Выйди потихоньку на лестницу, посмотри, нет ли там кого, и просигналь мне, — приказал он. — И прекрати реветь. Действовать надо!

Лера осторожно выглянула за дверь, вышла на площадку, послушала, посмотрела вверх-вниз, выждала немного и махнула Нилу рукой. Просунув руки под голову и ноги Мельхиора Карловича, он без особого труда поднял отчима и понес по ступенькам вниз. На площадке между первым и вторым этажами Нил аккуратно опустил его, посадил на ступеньку, прислонил голову к перилам, поправил шляпу, шарф.

Окинул прощальным взглядом.

— Все-таки молодец ты, Карлович, — прошептал он. — Умер, как настоящий мужчина.

Он вышел на улицу. Дойдя до ближайшего автомата, вызвал неотложку.

— На лестнице у приличного пожилого человека сердечный приступ, — сказал он и назвал точный адрес. Потом позвонил Лере.

— Дело сделано. Запрись, потуши свет и не высовывайся до утра, — резким, неприятным тоном сказал он.

— Ах, Нил… Нил, мне так страшно!.. Может быть, поднимешься?

— Не поднимусь.

— Нил, погоди, не бросай трубку… Скажи, как ты думаешь, отчего все-таки он умер? Это уже было свыше его сил.

— От неразрешимого морального конфликта, фройляйн, — ледяным тоном отчеканил он. — Сердце аристократа и истинного арийца не смогло пережить противоестественной связи с дочерью Робеспьера и внучкой Израиля…

Дома под утро ему вновь снилось забранное нержавейкой кубическое пространство. Он стоял, макая палец в собственную кровь, и рядом с надписью «Я люблю Луя!» старательно выводил: «Я люблю Антуанетту!» Позади него в нечетком металлическом отражении мелькнул зеленоватый манжет, черный рукав амазонки.

Нил проснулся в поту, с бешено колотящимся сердцем. Зато теперь он точно знал, что надо делать.

Самое сложное в поисках Тани Захаржевской заключалось в том, чтобы никто не догадывался, что такие поиски ведутся, чем ближе цель, тем больше необходимость в конспирации. Очень уж не хотелось, чтобы до Тани дошли слухи, будто ее усиленно разыскивает некий Баренцев, про которого она определенно и думать забыла.

Деканатской секретарше Наташе, которая вряд ли запомнила одну из тысяч студенток, прошедших через факультет за последние годы, еще можно было наплести, будто он, разочаровавшись в преподавательской карьере, намерен создать собственную рок-группу, подыскивает яркую солистку, и неплохо было бы… За коробку фиников в шоколаде Нил получил информацию о том, что на четвертом курсе Захаржевская Татьяна вышла замуж и сменила фамилию на Чернову, на пятом ушла в декретный отпуск, а два года назад была заочно отчислена как не приступившая к занятиям. В придачу Наташа выдала ему адрес и домашний телефон Черновой-Захаржевской.

Нил так и не придумал, под каким предлогом он появится перед Таней. Едва ли она благосклонно отнесется к появлению старого своего знакомца, если тот заявит, что к ней его привел глюк, вызванный длительным половым воздержанием. Нет, встреча должна быть только случайной. Якобы, Ради этой случайной встречи Нил отправился по указанному адресу к Никольскому собору. Полностью отдавая себе отчет, что шанс ничтожен, он убеждал себя, что поход его носит характер сугубо рекогносцировочный — вот только взглянет на дом, не ровен час, и посетит какая-нибудь дельная мысль.

На дом он глядел часа три, издалека и вблизи, с площади и со двора.

Предпоследними словами ругая себя за кретинизм, он тем не менее никак не мог отойти от этого заколдованного места. Возвращался на трамвайную остановку, но так и не сумел заставить себя сесть и уехать. Стоял, внимательно разглядывая девушек, поджидающих транспорт. Некоторые оборачивались, иные из ответных взглядов можно было бы при других обстоятельствах посчитать вполне обнадеживающими. Он вздыхал и возвращался к заветному желтому дому на углу…

Она стояла всего в нескольких шагах, спиной к нему, и на ней было то самое пальто, которое она накидывала на себя в Паланге, когда с моря задувал холодный ветер, — из плотной и блестящей серой ткани, с капюшоном на белой подкладке.

Судя по положению локтей, фотографировала собор. Совсем помутившись рассудком, он подбежал к ней, схватил за плечи, развернул…

— Линда!

Она заморгала чужими, маленькими глазками.

— Извините… — мгновенно придя в себя, упавшим голосом прошептал он.

— Ви ошибся. Я есть не она, — с непривычным акцентом промолвила незнакомка и отвернулась, тряхнув короткой светлой челочкой.

Нил сделал глубокий вдох, зажмурился, медленно сосчитал до десяти… Когда он открыл глаза, рядом никого не было.

«Вам пора в дурдом», — подумал он про себя и быстрыми шагами направился к нужному подъезду. Это же так просто… Здравствуйте, я из районного котлонадзора, жалобы на отопление имеются?.. Таня, ты?! А что ты тут делаешь?

Живешь?.. Нет, конечно, я не коммунальщик, приятеля хотел разыграть, вот, и адрес у меня записан. Проспект Римского-Корсакова… Что, это не Римского-Корсакова, а площадь Коммунаров? Лопухнулся, извини. Но надо же, какое совпадение!.. Да, честно говоря, я немного замерз и от чашки чаю не откажусь…

Он оторопело смотрел на бронзовую табличку на дверях квартиры номер семь:

«Александр Самуилович Сатановский». Этого еще не хватало! Переехала? Или Наташа из деканата напутала что-нибудь? Нил распрямил плечи и нажал кнопку звонка. За дверью послышалась соловьиная трель, шаркающие шаги, надтреснутый старушечий голос спросил:

— Кто это?

— Черновы здесь проживают? — громко и официально осведомился Нил.

— Ась? — переспросили за дверью. — Дора Дориановна, тут Черновых каких-то спрашивают.

Дверь приотворилась, и поверх цепочки на него подозрительно уставилась толстая усатая женщина в папильотках.