Срывайте маски! Идентичность и самозванство в России ХХ века - Шейла Фицпатрик

Опала Остапа Бендера, несомненно, отражала более общие социально-политические тенденции, в том числе повышенную чувствительность в вопросе о советском (русском) достоинстве, а также, возможно, растущий антисемитизм[261], однако ближайшие ее истоки, по-видимому, кроются в ситуации, сложившейся в литературе. Она последовала за скандалом вокруг рассказа М. М. Зощенко «Приключения обезьяны», осужденного за непочтительное отношение к советскому народу и советскому образу жизни. ЦК объявил в 1946 г., что Зощенко «клеветнически представляет советских людей примитивными, малокультурными, глупыми, с обывательскими вкусами и нравами»[262]. Два года спустя он обнаружил те же недостатки в романах Ильфа и Петрова: «Остап Бендер… по-своему смел, изворотлив, остроумен, находчив; в то же время все люди, встречающиеся на его пути… показаны как примитивные и смешные обыватели».

Дело Вениамина Боруховича Вайсмана воплотило многие характерные черты послевоенного мошенничества и, кроме того, дважды попадало на глаза Сталину в еженедельных докладах МВД в июне 1947 г. Вайсман, родившийся в 1914 г., был обычным вором, но после ампутации обеих ног и руки (отмороженных при неудачном побеге из лагеря) не смог дальше заниматься привычным ремеслом и переквалифицировался в мошенника. За 20 тысяч рублей он приобрел удостоверение дважды Героя Советского Союза и украсил свой китель семью орденами и тремя медалями. Тем самым Вайсман пополнил ряды многочисленных аферистов, присваивавших себе статус фронтовиков. Но он также воспользовался традицией ходатайств (правда, не совсем так, как в деле, о котором говорилось выше) и фактом наличия во всех бюрократических ведомствах значительных резервов «живых» денег и товаров, что составляло одну из структурных основ блата и «второй» (неофициальной) экономики.

Вайсман приходил в министерства и другие центральные органы, представляясь раненым героем войны, который раньше работал в подведомственных им учреждениях, и просил выдать ему денежное пособие, отпустить те или иные товары или оказать другого рода помощь. Перед каждым визитом проводилась тщательная разведка: как объяснял Вайсман сотрудникам органов внутренних дел после ареста, его modus operandi заключался в том, чтобы добыть список директоров предприятий, подчиняющихся данному министерству, выбрать несколько подходящих имен, а затем собрать справки и документы, удостоверяющие его работу в данной отрасли промышленности до войны (зачастую справки писались должностными лицами под диктовку самого Вайсмана). Эти документы вкупе со знанием предприятий и фамилий их директоров придавали достоверность его словам, когда он посещал головное министерство.

Успеха Вайсман добился необычайного. Ему почти всегда удавалось попадать на прием к министрам или заместителям министров (дело само по себе нелегкое) и выманивать у них десятки тысяч рублей или товары равноценной стоимости. В общей сложности на удочку Вайсмана попались двадцать семь министерств, в числе его жертв оказалось множество советских руководителей высокого ранга, например министр металлургической промышленности И. Т. Тевосян, министр транспортного машиностроения В. А. Малышев и министр финансов А. Г. Зверев[263]. Иногда руководители, к которым приходил Вайсман, давали ему наличные деньги (до 3 000 рублей единовременно), но часто он также получал пособия «натурой»: скажем, в Министерстве лесной промышленности, где он представился шофером лесного кооператива, — 2 500 рублей плюс «отрез бостона, два пальто под каракуль, два дамских жакета и другие промтовары». Секретарь МК ВКП(б) Г. М. Попов распорядился выдать Вайсману два отреза бостона, один синий американский костюм, три пары обуви, 20 метров ткани и 300 рублей. Министр торговли А. В. Любимов обещал ему мануфактурные товары на 4 000 рублей — но из магазина, где эта мануфактура отпускалась, Вайсман ухитрился уйти с товарами на сумму, почти вдвое большую.

Чтобы обеспечить себе некоторые особые товары и услуги, Вайсман уговорил ряд высокопоставленных лиц воспользоваться их собственными «блатными» связями. Например, секретарь ЦК Н. С. Патоличев, ни больше ни меньше, поручил начальнику отдела руководящих кадров помочь Вайсману получить квартиру в Киеве; другой сотрудник аппарата ЦК достал ему билет на самолет. В Киеве Вайсман добился, чтобы местные власти предоставили ему бесплатно мебель для квартиры, а также выдали 2 500 рублей и «из числа американских подарков 28 комплектов»[264]. Члены Академии наук оказались не менее великодушны: после того как Вайсман навестил академиков Вавилова и Бардина, они взяли его под свое крыло и написали директору Протезного института профессору Чаклину письмо с просьбой принять Вайсмана в число пациентов и обеспечить высококачественными протезами.

В тоне, каким рассказывается история Вайсмана в докладе Сталину, не слышится чересчур сурового осуждения (Вайсман представлен не как «враг» — всего лишь как уголовный преступник, к тому же талантливый); по сути, в рассказе сквозит некое восхищение ловкостью мошенника, характерное для довоенных газетных репортажей на подобную тему, так же как и для романов Ильфа и Петрова. Этот доклад (точнее, два следующих друг за другом доклада) по стилю напоминает большой анекдот в одесском духе. Несомненно, он отражает манеру речи самого Вайсмана и его гордость своими достижениями, поскольку явно основан на материалах его допросов после ареста. Вайсман, изгой общества, преодолевая встающие на его пути трудности, проявляет чудеса находчивости, а его жертвы — могущественные коммунистические чиновники, которые распоряжаются огромными средствами и время от времени испытывают склонность (воспитанную в них системой ходатайства) совершать отдельные акты личной благотворительности, — выглядят недалекими и мягкотелыми. Стивен Ловелл писал о русском плутовском романе, что его герой «свободен от социальных и этнических обязательств и ограничений своих жертв; он чужой для групп, с которыми входит в контакт. Порой он может на самом деле казаться гораздо симпатичнее, чем представители этих групп…»