Американский герой - Ларри Бейнхарт

— Пожалуйста, садитесь, — произносит она. — Мистер Хартман скоро будет.

— Насколько скоро? — спрашивает Фрэнк.

— Этого я сказать не могу, — отвечает Фиона.

— Дорогуша, а огонь в камине горит? — спрашивает К. Г. Банкер.

— Вы имеете в виду в главном холле?

— Да, в главном холле.

— Конечно. В главном холле всегда горит огонь.

— Тогда передайте достопочтенному мистеру Хартману, что я подожду его там. С его… э-э-э… позволения. — И он с кряхтением удаляется.

Он очень любит главный холл, напоминающий ему его собственную библиотеку. Конечно, это помещение гораздо просторнее и официальнее, но оно принадлежит такому же удобно устроившемуся хозяину жизни. В конце концов, это всего лишь копия зала, выстроенного для выпускников Гарварда в эпоху плутократии 1920-хгодов.

Шиган знает, что К. Г. любит сидеть у камина, поэтому пододвигает кожаное кресло с высокой спинкой поближе к огню. Банкер опускается в кресло, и Шиган протягивает ему сигару и «Холодный дом» в кожаном переплете. Банкер уехал налегке, поэтому и то и другое Шиган извлекает из собственного портфеля. Стюард при виде сигары бросается к Байкеру, чтобы сообщить ему, что он находится в Калифорнии — штате для некурящих. Однако что-то в поведении Банкера напоминает ему Господа Бога в исполнении Джона Хьюстона, поэтому он достает из кармана коробок, зажигает спичку и подносит ее к гаванской сигаре.

— И немного содовой, — говорит Банкер. — Спасибо.

Хартман меж тем прекрасно отдает себе отчет в том, что он думает по поводу сложившейся ситуации, но никак не может понять, что он чувствует. Сначала он счел это за провал. А с другой стороны — и это чувство все разрасталось, пока он ждал приезда Банкера, — в том, что произошло, было что-то очень жизнеутверждающее. Ради сохранения его, Дэвида Хартмана, тайн был убит человек. Вот где была настоящая власть. И даже если в этом убийстве не было никакой необходимости, никогда еще Хартман не ощущал такого абсолютного могущества. Это чувство пьянило его. Правда, опьянение предполагает дезориентацию и потерю остроты ума. Он же, напротив, занимаясь кендо со своим сенсеем, ощутил невероятную сосредоточенность и ясность. Он впервые ощутил свое кн. Ему и раньше казалось, что он его ощущает, но сейчас оглядываясь назад, он понимает, что выдавал желаемое за действительное. Ему казалось, что он вознесся на горную вершину, которой мало кому удается достичь.

Этот эпизод распахнул перед ним дверь, и он воочию увидел то, что его ожидало: он превращался в творца войны, распоряжающегося чужими судьбами. Пути власти неисповедимы и зачастую петляют по самым необычным местам — ему пришлось продраться сквозь густую поросль голливудских сделок и прислужничество ради десятипроцентного дохода. И лишь в конце человек оказывается на горной вершине, где воздух разрежен и чист и куда добираются только сильнейшие. Оттуда они могут спокойно взирать на весь мир. Сказочное ощущение. И он повторяет шепотом: «Совершивший восхождение обретает власть богов».

Как ни странно, благодаря этому восторженному состоянию он уже не знал, чего он хочет от этой встречи, — невероятно, ибо Хартман всегда знал, чего он хочет, это было одним из ключей к его успеху. И если у кого-то с плеч должна была святиться голова, все понимали, что это произойдет именно потому, что этого хочет Хартман. Но чего он хотел теперь? Заверений в том, что промахов больше не будет? Или, ощутив вкус крови, он…

Зато Банкер прекрасно знал, чего он хочет. Он хотел выяснить, в чем заключается суть этого проекта. Гейтс в разговоре с ним даже не намекнул ему на это. Он просто упомянул этого голливудского агента. Банкер не сомневался в своей победе. Он всегда одерживал победы. А пока что он сидел и наслаждался бесконечными подробностями и неторопливым течением романа Чарлза Диккенса. Диккенс вселял в него веру в собственные силы. Которые на самом деле были на исходе.

И Фрэнк Шиган знал, чего он хочет. Он не сомневался в том, что кто-то будет наказан. И его главная цель заключалась в том, чтобы этим кем-то не оказался он сам. Он считал, что осуществить эту цель будет не так уж сложно. Он просит стюарда принести ему мартини с оливкой и принимается изучать материалы, распечатанные с компьютера Тедди Броуди. Мелу безусловно, зачтется то, что он раздобыл их и столь оперативно распечатал, однако одной этой заслуги недостаточно, чтобы вывести его из-под удара. К счастью для Шигана, который знал, что всегда должен быть кто-то виноватый.

И Тейлор знает, чего он хочет. Он хочет сохранить свое место. И снова все возвращается к Джо Брозу. Если ему удастся доказать, что Броз представляет собой угрозу, — сделать это довольно сложно, так как Тейлору неизвестна суть дела, — тогда любые крайние меры, как, например, убийство Тедди Броуди, будут оправданными. Если Броз будет признан невинным, тогда он, Тейлор, совершил непростительную ошибку. И дело не в моральной стороне — конечно, нехорошо, что парень мертв, но люди умирают сплошь да рядом: на войне, в автокатастрофах, играя в полицейских и грабителей, занимаясь сексом и даже от обжорства, — дело в дополнительных расходах и неэффективности. Для того чтобы замести следы, требовались серьезные траты. Однако, как ни странно, ликвидации никогда не вызывали резонанса. Резонанс обычно был связан с такими аферами, как, например, Уотергейт или операция против Ирана: незаконные вторжения, перевод денег, чеки, ложь под присягой, появление документов, которые должны были быть уничтожены, или оставленных по забывчивости записей конфиденциальных разговоров.

Тейлор сидит, обливаясь потом, и пытается сочинить свою версию происшедшего.

Шиган натыкается на несколько писем, в которых Броуди говорит о том, чем, с его точки зрения, занимается Бигл, и делает заметки. Он протягивает их Банкеру, и тот, недовольный, что ему помешали, принимается их изучать, а прочитав, бросает их в огонь. Но сквозняк не дает им долететь до камина, и их поднимает Тейлор. Он принимается их читать, но они посвящены вопросам кинопроизводства, и Тейлор не понимает, зачем ему велели остановить человека любой ценой, если он собирался просто поболтать о такой ерунде.

Фиона Элис Виктория Ричмонд, жившая в Найтсбридже до того, как ее отец потерял все свое состояние, а мать пошла на панель, прекрасно знала, что время ожидания ни в коей мере не зависит от существа дела и связано исключительно с табелем о рангах, положением в обществе и системой отношений. Поэтому она сообщает Хартману о том, как Банкер воспользовался предоставившейся ему паузой.

В результате стюард сообщает Банкеру что мистер Хартман сможет их принять не через полчаса, а через пятнадцать минут. Банкер поднимается и передает ему свою полувыкуренную сигару, как чаевые.[101]