Роковое сокровище - Джулия Гарвуд

Его ладони легли на ее талию. Притянув Джиллиан к себе, он ошеломил ее властным поцелуем. Сначала Джиллиан была неподатливой, скованной, но Бродик не торопился и, вдоволь насладившись вкусом ее губ, почувствовал, как она немного расслабилась.

Он жаждал выразить все, что накопилось в его душе, осыпать похвалами и нежными словами, объяснить, что она значит для него, но не знал, что сказать, ибо всю свою жизнь провел в схватках, сражениях и поединках и не ведал любви. Настоящий свирепый воин, язычник и дикарь, как верно выразился отец Лагган, он впервые в жизни жалел, что, подобно Рамзи, не умеет нести всякую поэтическую чепуху.

Но он многим жертвовал ради этой женщины. До сих пор он не заботился о том, что испытывают в такие моменты его случайные любовницы, но теперь опасался спешить, ибо она была невинной и, как все девственницы, страшилась неведомого.

Он сводил ее с ума искусными ласками и сладостными поцелуями. Отстранившись, девушка потребовала, чтобы он перестал ее мучить. Она даже дернула его за волосы, приникла к губам и была достойно вознаграждена за свое нетерпение. С тихим рычанием, смешанным со смехом, он дал ей все, что она хотела, целовал свирепо и жадно; язык его ласкал и соблазнял, и тело Джиллиан словно кололи сотни мелких иголочек. Сердце глухо колотилось, внутренности сжимались, и она вцепилась в его плечи, чтобы не упасть.

Господи, уж он-то умел целоваться!

Джиллиан неустанно металась, стонала, готовая в эту минуту на все, и даже не заметила, как ее одежда словно растаяла в его руках. Она даже не сознавала, что делает, пока предметы ее туалета один за другим не оказались на полу. Джиллиан попыталась оттолкнуть его, попросить подождать, пока она не окажется под одеялом, но Бродик сводил ее с ума поцелуями и, не успев перевести дух, она осталась обнаженной. И так и не поняла, каким образом он ухитрился незаметно стащить с нее чулки и башмаки.

Его собственная одежда слетела как по мановению волшебной палочки. Она ощутила это, когда он грубо привлек ее к себе. И застонал, как только мягкие холмики коснулись густой поросли на его груди. Она тихо вздохнула, наслаждаясь исходившим от него жаром. Казалось, у Бродика внезапно выросла сотня рук. Он гладил ее плечи, изгиб спины, шелковистые бедра.

Поцелуи становились безумными, исступленными, пламенными, но, отстранившись друг от друга, они возжаждали большего. Стиснув ее плечи, Бродик прошептал:

— Ты сжигаешь меня на костре желания.

Джиллиан понятия не имела, хорошо это или плохо. Только припала к его губам с мучительным вожделением, которое он воспламенил в ней. Бродик был потрясен до глубины души. Никогда еще в его постели не оказывалось столь страстной женщины, как его юная невеста. Он зарылся лицом в ее шею, вдыхая искусительно-женственный аромат, и понял, что если существует рай на земле, то он вот-вот там окажется.

— Черт, — пробормотал он, — нам следует немного замедлить… нельзя так спешить.

— Почему? — вознегодовала она.

Бродику понадобились все силы, чтобы ответить:

— Хочу, чтобы эта ночь запомнилась тебе до конца дней твоих.

Джиллиан покорно гладила его спину, завороженная и потрясенная скрытой в нем силой, чувствуя, как перекатываются под кожей мышцы, и сгорая в жару его тела.

Она закрыла глаза и отдалась на волю бушевавших в ней чувств.

— Никогда еще мне не было так хорошо, — призналась Джиллиан. — Отнеси меня в постель.

Прекрасные изумрудные глаза затуманились страстью. Чисто по-мужски торжествуя, что способен волновать ее так же сильно, как она его, Бродик взял ее на руки и понес к кровати.

Джиллиан дрожащими руками сжала его лицо и забылась в опьяняющем поцелуе. Не размыкая губ, они упали на постель. Бродик перевернул ее на спину и накрыл своим телом. Прикосновение ее нежной кожи подействовало как ожог, и Бродик изнывал от желания. Ее роскошные волосы рассыпались по подушке, и, подняв голову, он увидел, что она улыбается.

— Наконец-то ты там, где я хотела тебя видеть с самого начала, Бродик, — прошептала она.

— Нет, сердце мое, это ты там, где я мечтал тебя видеть, — возразил он и припал губами к ее шее, стараясь вспомнить те нежные слова, которые хотел ей сказать.

— Ты даришь мне счастье… — пробормотал он наконец.

Она откинула голову, чтобы дать ему полный доступ к своей шее, и вздрогнула, когда Бродик стал дразнить губами чувствительное местечко за ее ухом.

— Скажи, что тебе нравится, — проворчал он.

— Ты. Ты нравишься, — выдохнула она. Он продолжал нежную атаку, целуя и лаская Джиллиан, пока та едва не потеряла сознание. Она неустанно проводила пальцами ноги по его ступне, задыхаясь от восторга обладания. Как может такой сильный человек быть столь изумительно нежным?

Его прикосновения становились все более требовательными и интимными, вырывая ее из сладостного забытья. Рука Бродика скользила все ниже, пока не замерла в том месте, где, казалось, сосредоточился невыносимый жар. Джиллиан едва не скатилась с кровати и попыталась оттолкнуть его, но он зажал ей рот новым поцелуем. И продолжал неустанную любовную игру, хотя ее и так трясло от вожделения. Джиллиан льнула к нему, осыпая поцелуями, отчаянно пытаясь доставить ему такое же наслаждение, но не знала, что для этого нужно, и никак не могла собраться с мыслями, чтобы спросить. Он сводил ее с ума, и она понимала, что медленно теряет рассудок. Испуганная силой неизведанных доселе эмоций, уносящих ее в вихре смерча, она тихо вскрикнула:

— Бродик, что мы делаем? Это дозволено?

Бродик медленно покрывал поцелуями ее горло и ключицы.

— Тише, любимая, все хорошо. Мы можем делать все, что хотим, — прерывистым голосом прошептал он, пытаясь немного опомниться, прийти в себя… Невозможно. Он изнывает от желания поскорее оказаться в ней, горячей и влажной.

Любовь к ней станет причиной его гибели, но, черт возьми, он умрет счастливым!

— Я хочу подарить тебе блаженство. Скажи, — велел он, накрывая ладонью душистую ложбинку между грудями, — тебе это нравится?

Теплые твердые губы накрыли вершинку груди, и словно раскаленная молния пронзила девушку. Она затаила дыхание, застонала и вцепилась ногтями в его плечи.

— О да, — охнула она, зажмурясь, — я счастлива.

Бродик чуть прикусил кожу над пупком, и по ее тихому вскрику понял, что она умирает от восторга, и поэтому снова сжал зубы.

— Сейчас ты окажешься на седьмом небе, — пообещал он и продолжал сползать вниз, целуя все потаенные местечки, пока она не стала извиваться и биться под ним. Никогда, даже в самых безумных фантазиях, она не представляла, что такое возможно. И не поверила бы, что способна до такой степени потерять власть над собой. Он не позволял ей отстраниться или сжаться и изводил ее изощренными ласками, не слушая криков и мольбы о пощаде, хотя на его коже появлялись глубокие борозды от ее ногтей. Он лишь воспламенялся все сильнее, сгорая желанием сделать ее своей. Почти грубо он развел ее ноги и, встав па колени, сжал ее бедра и попытался войти, сначала медленно, осторожно, боясь причинить боль, но туг Джиллиан чуть шевельнулась, и Бродик пропал. Резко подавшись вперед, он вонзился в нее до конца и поймал негромкий крик губами. Его язык погрузился в медовую пещерку ее рта, заставляя забыть о причиненной боли.