Охота на лис - Майнет Уолтерс

Слушая Элеонору, Монро внимательно всматривался в ее лицо.

— Кто с кем связался? — спросил он резко.

На лице Элеоноры появилось тревожное выражение.

— Вы хотите сказать, я ли сама позвонила Элизабет?

— Да.

— Нет. Мне написал Лео и пригласил на встречу с ним в Лондоне. — Она перевела тревожный взгляд на Джулиана, понимая, что ее супруг с неодобрением отнесется к такому повороту событий. — Это было совершенно невинное письмо. И неожиданное. До того я никогда с ним не общалась. Он и представил меня Элизабет. Мы встретились в Гайд-парке. Тысячи свидетелей могут подтвердить правдивость моих слов.

Неодобрение Джулиана не имело отношения ни к «невинности» письма, ни к каким-либо другим подробностям встречи.

— О Господи! — простонал он. — С какой стати тебе взбрело в голову встречаться с Лео Локайер-Фоксом? Они ведь с отцом друг друга не выносят.

Губы Элеоноры снова возмущенно поджались.

— Ах, я все понял! — воскликнул он с сарказмом в голосе. — Ты получала настоящее удовольствие оттого, что смогла оплатить Джеймсу и Алисе за их высокомерие. А может, ты думала, тебя начнут принимать за особу королевской крови, как только Лео займет свое место в Особняке после смерти полковника? Конечно, ты рассчитывала на его особую благодарность за то, что обольешь его папашу грязью!

«Какое-то одно или даже все предположения Джулиана верны», — подумал Монро, наблюдая за тем, как лицо Элеоноры покрывается красными пятнами.

— Не будь таким вульгарным! — крикнула она.

Глаза Джулиана сверкнули злобой.

— А почему ты меня не спросила? Я бы тебе рассказал, чего стоит благодарность Лео Локайер-Фокса. — Он соединил большой и указательный пальцы в кружок. — Ноль! Ни-че-го! Он неудачник, как и его сестричка. Парочка паразитов, живущих за счет отца. Она алкоголичка, а он игрок. И если Джеймс окажется таким идиотом, что оставит им Особняк, они продадут его еще до похорон отца.

Монро, допрашивавший обоих детей Алисы, знал, что характеристика, которую дал им Джулиан, абсолютно верна.

— Создается впечатление, что вы знакомы с ними лучше, чем ваша жена, — заметил он. — Как могло так получиться?

Джулиан повернулся к Монро:

— Я сужу только по слухам. Фермеры — арендаторы Джеймса знают их обоих, и сына, и дочь, уже много лет, и они доброго слова о них ни разу не сказали. Все о них одного мнения — испорченные, избалованные дети, превратившиеся в совсем пропащих взрослых. Пол Сквайерс говорил, что они должны были унаследовать деньги Алисы после ее смерти… но в прошлом году она переписала завещание, когда Джеймс уволил своего предыдущего адвоката и взял Марка Анкертона. Вот почему на похоронах они демонстрировали к отцу открытую неприязнь. Оба ожидали получить по полмиллиона, а не получили ничего.

Монро знал, что это неправда. И дочь, и сын Локайер-Фоксов унаследовали каждый по пятьдесят тысяч, хотя по сравнению с полумиллионом такие деньги и могли показаться «ничем».

— А вы были на похоронах?

Джулиан кивнул:

— Я стоял в самом конце и почти ничего не видел, кроме множества голов… Но их враждебность по отношению к отцу была заметна всем присутствующим. Джеймс и Марк сидели с одной стороны, а Лео и Элизабет — с другой. После похорон они даже не попрощались с бедным стариком Джеймсом… Конечно, они считали, что он убедил Алису изменить завещание. — Он бросил на жену осуждающий взгляд. — И конечно, их поведение развязало языки многим местным женщинам. Родители всегда виноваты… Дети всегда невинны и чисты… Ну и всякое такое дерьмо. — Он презрительно усмехнулся. — Джеймсу страшно не повезло с детьми. Бедняга! Детей надо учить розгой, и начинать следует как можно раньше.

Монро чувствовал, что в отношениях между этими двумя немолодыми людьми нарастают напряжение и отчужденность. «За один раз раскрыто слишком много карт», — подумал сержант.

Теперь Элеонора уставилась на своего мужа.

— Полагаю, Пол Сквайерс — один из твоих собутыльников? — злобно процедила она. — Как поживает его дочушка? Та блондиночка, разъезжающая на лошади?

Джулиан пожал плечами:

— Откуда мне знать?

— Джемма… Джемма Сквайерс. Она тоже принимает участие в охоте.

Джулиан изумленно взглянул на нее:

— У нас очень большая охота, Элли. Я с ходу могу сказать тебе, что в ней принимают участие как минимум двадцать блондинок. Тебе стоит как-нибудь понаблюдать. Я могу тебя даже вымазать кровью, если хочешь.[5]Тебе пойдет, будешь выглядеть гораздо свежее. — Он расхохотался, увидев, как изменилось выражение ее лица. — Моя жена — ярая противница охоты, — добавил он, обращаясь к сержанту. — Считает ее слишком жестоким занятием.

У Монро тоже появились вопросы об упомянутой блондинке.

— Я согласен с миссис Бартлетт, — сказал он мягко. — Охота — это сражение, силы противников в котором явно не равны… Испуганное маленькое животное, которое лошади загоняют до изнеможения, а затем раздирают на части собаки. Я не нахожу в охоте ни демонстрации мужества, ни каких-либо эстетических достоинств. Любой, кто получает от нее удовольствие, — попросту садист. — Монро снова улыбнулся. — Но конечно, я высказал лишь исключительно личное мнение. Мне не известна официальная точка зрения по данному вопросу. Но я совершенно уверен, что налогоплательщики пришли бы в ужас, узнай они, какие средства уходят только на то, чтобы не допустить столкновений между охотниками и саботажниками.

— О Боже! — Джулиан поднял руки в шутливом жесте капитуляции. — Каждый пусть остается при своем мнении. А то мы передеремся.

Монро улыбнулся:

— Совсем не по-спортивному, сэр. Уверен, лиса сказала бы то же самое преследующим ее собакам. Она ведь только хочет жить и давать жить другим. И единственная проблема для лис — их силы слишком малы, чтобы сопротивляться людям, желающим их уничтожения. Они в меньшинстве. Точно так же, как вы в данный момент, — он бросил взгляд на Элеонору, — и как полковник в вопросе с пресловутыми звонками. Насколько мне известно, вы просили миссис Уэлдон звонить ему по ночам, миссис Бартлетт. Почему? Создается впечатление, что вы намеренно пытались лишить его последних сил.

— Я… — Она провела языком по пересохшим губам. — Ночью его наверняка можно было застать дома.

Монро покачал головой:

— Прошу прощения, но это не ответ. По словам миссис Уэлдон, все звонки записывались, поэтому не имело никакого значения, дома он или нет. Она еще сказала, что он в буквальном смысле слова сделался отшельником. Вы не могли бы объяснить мне, в чем тут дело? Так как я не совсем понимаю, почему вы считаете жестоким затравить до смерти лису… и полагаете, что данный принцип не относится к восьмидесятилетнему старику? Чего вы стремились добиться?