Три ночи с повесой - Тесса Дэр

Он постучал в потолок, прося кучера остановить карету.

— Ах да, — уже взявшись за ручку, добавил он: — Передайте мои поздравления леди Клодии. Буду весьма признателен, если вы дадите мне знать, как она себя чувствует. Знаете, я ведь успел привязаться к этой девочке…

Хлопнула дверца, и он исчез, растворился в толпе. Да, в этом ему не было равных — по части умения исчезать Фарадей мог заткнуть за пояс любого.

Карета снова двинулась в путь. Джулиан устало откинул голову на подголовник. Ну и денек! Он узнал наконец, кто и почему убил Лео. И убедился, что его жизнь вне опасности.

Он скосил глаза на жену — слабый свет уличных фонарей, пробравшись сквозь шторки, выхватывал из темноты ее нежный профиль. На фоне матово-бледных щек каштановые локоны казались черными.

Теперь он мог быть уверен, что она навсегда принадлежит ему. Прелестная, добрая, великодушная Лили. Его самый лучший… самый верный друг. Мать его будущего ребенка. Джулиана захлестнула нежность. Он потянулся к ней.

— Поехали домой, — прошептал он, протянув руки, чтобы прижать ее к себе.

— Нет. — Лили мягко, но решительно отвела его руки. — Нет, Джулиан. Я не могу вернуться домой вместе с тобой.

Джулиан был поражен. Лили разозлилась — неужели он так ничего и не понял? И это даже после всего, через что ей по его милости пришлось сегодня пройти?

Решительно тряхнув головой, она уселась напротив него.

— Послушай, Джулиан. Я не могу вернуться домой и просто жить дальше, как будто ничего не произошло. И со страхом ждать, что утром найду очередное письмо, в котором ты извещаешь, что, мол, недостоин меня и поэтому решил бросить все и уехать куда-нибудь… на Северный полюс, к примеру. Прощай, Лили. Ты должна быть сильной и жить дальше, — передразнивая его, низким, почти мужским голосом пробормотала она.

Вся боль и горечь, которую она пережила этим утром, вдруг всколыхнулась в ней, комком застряла в горле, не давая дышать. Лили судорожно вздохнула, стараясь не расплакаться.

— Ты бросил меня, Джулиан. Ты лгал, скрывая от меня то, что я имела право знать. А ведь ты знал, как мне страшно, правда? Ты даже не представляешь, как я зла на тебя! Как ты мог так поступить? Почему Питер Фарадей знает о тебе больше, чем я, твоя жена? Почему ты ни словом не обмолвился о нем, не рассказал, что он в Лондоне? Знай я, что он в ту ночь был с Лео, возможно, мы бы узнали правду много месяцев назад.

— Да, но у тебя ведь тоже есть от меня секреты, — буркнул Джулиан. — Кстати, почему ты никогда не говорила, что у Лео, возможно, есть любовник?

— Говорила. Вспомни — в тот вечер, когда мы пошли в театр, я спросила тебя, был ли у Лео роман? Но ты ясно дал понять, что ничего об этом не знаешь… — Лили пожала плечами. — И потом… это была не моя тайна. — Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — А то, что случилось сегодня утром… это просто неслыханно! Ты сбежал, оставив письмо!

— Да, письмо, где написал, как сильно люблю тебя. Как надеюсь, что весь этот кошмар закончится и я смогу вернуться домой, к тебе.

— Да, письмо, из которого я поняла, что ничего не знаю о тебе, — вспыхнула Лили. — Ну, кроме того, что ты меня недостоин.

— Лили… — У Джулиана даже горло перехватило от подобной несправедливости. — Все изменится, обещаю! Я сделаю все, чтобы ты была счастлива.

— А ты спросил меня, хочу ли я быть для тебя всем?

Джулиан онемел. Лицо у него стало медленно бледнеть — надежда, уже пустившая ростки в его душе, таяла на глазах.

— Джулиан, — уже мягче сказала Лили, заметив его затравленный взгляд. — Я люблю тебя. Но не хочу стать единственным, ради чего ты живешь. Я хочу разделить свою жизнь с тобой, а это не одно и то же.

— Да уж… Конечно, есть… огромная! Целая пропасть! Вернее, целый мир!

— И что?

— А то, что мы должны остаться жить в твоем мире. Где все просто и ясно… где жизнь переливается яркими красками.

Ну конечно… и где за блестящим фасадом скрывается ложь.

— Прекрати разговаривать со мной, как с ребенком, который не в состоянии жить своим умом! — вскипела Лили.

— Ты не ребенок. Ты умная, взрослая женщина. Именно твой незаурядный ум привлек мое внимание.

— Тогда почему ты считаешь возможным скрывать от меня правду? Неужели ты не понимаешь, до какой степени унизительно выспрашивать у какой-то дурацкой птицы, где сейчас собственный муж?

— Тартюф упомянул о «Иерихоне»? Вот, значит, как ты нас нашла? — В глазах Джулиана вспыхнуло восхищение. — Извини, что назвал тебя просто умной. Я тебя явно недооценивал. Ты просто гениальная женщина! И очень храбрая!

— Вот как? А ты держишь меня за дурочку! Сколько раз я говорила, что люблю тебя? Я стала твоей женой, потому что хотела этого! Я ношу под сердцем твоего ребенка. А ты твердишь, как попугай, что, мол, недостоин меня. Неужели, я такая дура, что не в состоянии понять, кто достоин моей любви, а кто нет?

У Джулиана не нашлось что сказать.

— Когда мы поженились, — с жаром продолжала Лили, — я была так счастлива. Считала, что если стану почаще говорить, как сильно люблю тебя, то со временем ты справишься со своей болью и сможешь похоронить прошлое. Видимо, моих поцелуев недостаточно, чтобы исцелить твои раны.

Джулиан долго молчал. Потом она услышала долгий вздох.

— Ты права. Если так пойдет и дальше, я буду чувствовать себя подлецом…

Что-то вроде этого она и подозревала, торжествовала Лили. Признание Джулиана звоном литавр отозвалось в ее ушах. И все же что-то ее мучило. Похоже, Джулиан до сих пор убежден, что они не смогут быть счастливы — ни вместе, ни порознь. Ну уж нет, сердито подумала она. Ее это не устраивает.

— И какой у нас выход?

Джулиан молчал. Лили старалась не смотреть на него. Ей не хотелось, чтобы он заметил, с какой отчаянной надеждой она ждет, что он скажет.

Он вдруг выругался сквозь зубы.

— Ладно. Будь по-твоему. — Джулиан громко постучал в потолок, веля кучеру остановить карету. Потом, открыв окно, высунулся и что-то крикнул. Не видя его лица, Лили не поняла ни слова.

Потом он уселся на место, и карета снова тронулась с места. Лили припала к окну. Вот и угол, где они обычно сворачивали на Оксфорд-стрит — миновав его, карета покатила дальше. Лили уже открыла было рот, чтобы спросить, куда они едут, но потом передумала. В конце концов, какая разница?

Оставив позади Мейфэр, карета углубилась в переплетение переулков Блумсбери. Внезапно Лили бросилась в глаза табличка на углу дома. Этот адрес был ей знаком — сколько раз она выводила его на записках, которые писала Джулиану!

— Мы едем к тебе домой? — робко спросила она.

Джулиан дернул плечом.