Роспись по телу - Анна Данилова

Она покраснела. Вот как он думает, оказывается, про нее. Ну что ж, сама виновата.

– Шубин ушел от меня. Я совсем одна… – она не хотела, чтобы Дмитрий увидел ее слезы, тем более что когда она по дороге сюда представляла себе эту сцену, то видела свои слезы лишь как элемент бутафории. Но сейчас она на самом деле плакала. По-настоящему. И судя по тому, с какой нежностью Дмитрий обнял ее, она поняла, что своим признанием в одиночестве она затронула самые чувствительные струны его души. Он гладил ее как маленькую по голове и успокаивал! Не она его, а он ее! Это было немыслимо, фантастично!

– Конечно, конечно, я поеду с тобой, можешь даже не спрашивать. У меня и загранпаспорт есть. Да и денег немного осталось…

– Правда? – она прижалась к нему. – Спасибо… Только придется уладить все формальности: несколько звонков в Москву, где нам закажут чартерный рейс, некоторые банковские операции…

– А именно? – насторожился Дмитрий.

– Нам надо будет перевести деньги на пластиковые карточки. Я могу все это взять на себя. Ведь когда приедем на место, нужно будет зайти в разные банки, куда придут наши деньги, чтобы мы могли их оттуда взять.

Судя по выражению лица Дмитрия, он ничего не смыслил ни в пластиковых карточках, ни в том, как с ними обращаться. А потому уже в Науру, когда они зайдут в банк, чтобы перевести деньги с одного счета на другой, да пусть даже в ту же самую хрестоматийную Швейцарию, она подсунет ему документы, как будто бы касающиеся этих самых пластиковых карт, а на самом деле… Она даже вспотела от волнения. В сущности, она собиралась совершить преступление. За такие вещи закатывают в бетон, растворяют в кислоте и превращают в фарш. Но машина желания была уже запущена. И один бог знает, что меня ждет…

Она провела в квартире Дмитрия несколько часов. Он должен был убедиться в том, что его по-прежнему любят и хотят. А вечером, сказав Дмитрию, что ей надо срочно встретиться с Ларисой Хмарой в агентстве, она, позвонив Корнилову, договорилась с ним о встрече. По дороге в прокуратуру купила настоящий французский коньяк.

– Виктор Львович, как же я рада вас видеть.

Они обнялись в кабинете, и Корнилов долго не мог найти слов после того, как понял, какую драгоценную бутылку ему принесли.

– За что? По-моему, это я должен вас с Игорем благодарить за этого наркомана, который убил Уткину. Не за то, конечно, что он убил бедняжку, а за то, что Шубин нашел этого бомжа… Вот уж действительно подарок так подарок. Земцова, не молчи, колись, за что мне, старику, такая честь? И где ты пропадаешь?! Я не видел тебя сто лет!

– Виктор Львович, это аванс, если поможете.

– Что, новое дело? – он хитро подмигнул. – Денежками запахло?

– Дело простое. Мне надо найти одного человека по имени Роман Георгиевич. Он в прошлом нотариус.

– Зачем тебе сдался этот противный старикашка? – вдруг сморщил лицо Корнилов и замотал головой. – Да он уже из ума выжил! Знаю я этого кренделя. Нотариус. Зануда он редкая, вот кто он такой.

– Фамилию тоже знаете?

– Если честно, то забыл. Но он проходил у нас как свидетель по делу Ноденя… Ах, да, забыл совсем! Вы и с этим дельцем мне помогли. Забирай коньяк, Земцова. Лучше употреби для другого дела. Честное слово, это я тебе должен, а не ты мне. Я тебе задаром скажу, где эта старая лисица живет… Записывай. Зоналка…

– Но ведь это за городом!

– У него большой дом с бассейном. Он живет там один и розы выращивает.

… До Зоналки Земцова добралась за полтора часа. Утопающие в зелени коттеджи, уютные веранды, свет, льющийся из окон на ухоженные цветочные газоны и беседки, увитые виноградными листьями. Стало темно, и Юле пришлось несколько раз останавливать машину, чтобы спрашивать у местных жителей, как найти дом Романа Георгиевича – нотариуса. И только около десяти часов вечера она увидела белый, хорошо освещенный коттедж, вокруг которого благоухал самый настоящий розовый сад. К дому от калитки вела дорожка, посыпанная песком. Юля остановила машину подальше от ворот (на всякий случай), вышла из нее, открыла калитку и вошла во двор. Сколько хватало глаз, повсюду были розы. Над крыльцом висел фонарь. Из раскрытого окна доносились звуки работающего телевизора. Юля хотела было уже нажать на кнопку звонка, как вдруг поняла, что никакой это не телевизор. В доме находилась женщина. Именно она-то и говорила без умолку. Но вот уловить смысл слов было невозможно – слова проглатывались, словно женщина вдруг начинала икать, плакать или хохотать. К тому же Юле показалось, что голос звучит то совсем близко, то отдаляется. Будто женщина бегает по дому и на кого-то кричит, кого-то в чем-то обвиняет. И Юля решила войти в дом без звонка. Дверь оказалась незапертой, и проникнуть в апартаменты нотариуса не представляло никакого труда.

В самом доме, где прочно устоялся запах табака и, как ни странно, тоже роз, слышимость была куда лучше. И Земцова пошла на голос.

– И ты, старый хрыч, будешь еще говорить мне, что ничего не знал об этом? Мало того, что этот мерзавец обрюхатил меня, когда мне было всего-то ничего, затем он распустил слух… (дальше она не расслышала) после чего нам пришлось… неужели ты не мог ничего предпринять? Неужели ты не мог втолковать этому негодяю, что мы тоже живые люди и у нас тоже могут быть проблемы. Да, я вышла замуж, ну и что с того? Все женщины выходят замуж. А что мне было делать одной, в незнакомой… Мы перебирались с места на место, меняли квартиры, он был очень чувствительный к пыльце… А у меня, сам знаешь, плохая кровь. Я всю жизнь спасаюсь витаминами да железом. А ты думаешь, там жить легко? Да, я погорячилась, выпила лишнего… А почему ты не позвонил мне и не сказал, что случилось? Ты думал, что я не приеду? Да я к тому времени уже была в Москве… это чудо просто, что мне позвонили и сказали о его смерти… подсунул мальчику через подставное лицо какую-то бумажонку с ничего не значащими словами. Искать какую-то шлюху в кабаке. Он у меня – человек серьезный, по таким злачным местам не шляется… А тут вдруг нате, встретил там какую-то девицу-провинциалку, влюбился в нее без памяти и объявляет мне: ма, я женюсь. И что я, по-твоему, должна была ему ответить? И что ему мои запреты, когда у него свой бизнес и он не собирается покидать Россию?

Да ведь она же говорит о Жене Рейс!

– Ты еще не знаешь, что я испытала, когда вновь оказалась в той квартире. Я, вернее мы, пробыли там почти до утра. Но я ушла раньше и переночевала в гостинице, а он оставался там долго, пока в квартиру не стали ломиться. Кто же мог подумать, что и после смерти его жилище не оставят в покое… Мы хорошо посидели, я купила прямо на улице вишни, и мы ели, как тогда, с Мишей… Он, конечно, не похож на отца, как и тот, другой… Я видела его. Он не выглядит больным. Напротив, он очень даже ничего. У меня прошлой осенью был любовник, похожий на Дмитрия… Все, Рома, мне надо уходить. У меня много дел. Мне еще предстоит встретиться с этим парнем и расспросить его хорошенько. Я уверена, что и он что-то знает. Вы все что-то знаете и молчите. А у нас с Валерой не меньше прав, и тебе это хорошо известно… Забыла тебе сказать: Сашу снова взяли. И что это за мужики у меня были? Бандиты какие-то. Не могли спокойно делать свой бизнес. Без предательства, без подлости. Ненавижу вас, мужиков… А девку эту, Гел, все равно разыщу… Она мне все расскажет.