Охотницы на мужчин - Далия Трускиновская

— А какой тебе нужен? — спросила Жанна. — Твой первый муж был размазней, второй муж был растяпой. Очевидно, твой третий тоже должен быть бестолковым младенцем. Я неправа?

— Мой третий?

Тут высунулась из свого домика кукушка и сообщила, что уже девять часов утра.

— Ой, мама дорогая! — воскликнула Жанна. — В десять зал открывать, а мы еще ковыряемся!

И выскочила.

— Мой третий… — произнесла Полинка. — Надо же — мой третий…

И вдруг улыбнулась.

Жанна понимала — и с подружкой, и с соседом происходит нечто неположенное. Следовало вмешаться — хотя бы затем, чтобы потом не получился скандал с Татьяной.

Открыв зал, запустив энтузиастов и убедившись, что все тренируются как положено, Жанна зашла в тренерскую и позвонила Олегу.

— Привет, — сказал Олег. — Узнал, конечно. У нас тут аврал…

Он сидел на рабочем месте, в отсеке со стеклянными перегородками, а над ним висела та самая тетка, которая комментировала попытку Полинки помириться с бывшим мужем.

— Ты мне очень нужен! — выпалила Жанна. — Тут у нас такое творится! Хоть на минутку!

— Ну, могу выбежать на минутку… кофе попить… да… — Олег покосился на тетку. — А что, это очень срочно?

— Да, то есть… — Жанна задумалась. — Не то что срочно, но страшно важно. Я просто не знаю, что делать!

— А ты можешь вообще ничего не делать? — спросил Олег. — Хотя бы раз в жизни? В порядке исключения?

— Не могу. Тут нужно что-то предпринять, иначе… Иначе — полный звездец! — другого определения Жанна подобрать просто не смогла.

— С двух до половины третьего! — решил Олег. — Иначе — никак! В кафешке за углом!

И положил трубку.

— С кем это ты? — спросила коллега.

— С женщиной, — буркнул он.

— А ты, оказывается, с характером! — удивилась коллега.

— Какой там характер… — Олегу стало неловко. — Это она меня спровоцировала…

— Олег, тебя подменили, — сказала коллега.

И точно — подменили. Он и в самом радужном сне не увидел бы, что способен так четко и уверенно распоряжаться женщиной. Правда, не всякой. Для того, чтобы в нем проснулся хозяин жизни, ему должно было подвернуться совершенно беспомощное существо — вроде того хомячка, которого он кормил макаронами.

Жанна, при всей своей физической цели, была беспомощна там, где Олег был силен, — в области накапливания и обработки информации. То, как он легко добывал из памяти всякие диковины, вроде шахматных дебютов, в конце концов внушило ей полную уверенность, что этот человек знает ответы на все в мире вопросы. И если бы у нее спросили, как она жила раньше, не советуясь с Олегом, она бы очень удивилась — в самом деле, как?

Очень довольная тем, что есть на кого свалить свою проблему и получить готовое решение, Жанна сказала Полинке, что с двух до половины третьего должна выбежать.

— Придется закрыть зал, потому что я тоже выскочу на полчасика, — сообщила Полинка. — Меня Марчук ждет. Опять какую-то чушь придумал.

— А может, и не чушь, — ответила Жанна. — Может, наконец что-то путное. Он ведь в общем-то неплохой мужик… и по возрасту тебе подходит…

— Так ты же сама его называла городским сумасшедшим! — изумилась Полинка.

— Тебе показалось, — мрачно отреклась от своих слов Жанна. — Очень даже нормальный мужик, к тому же, юридически свободен.

— Это его единственное неоспоримое достоинство.

— Ну, другие тоже есть, — начала было рассуждать Жанна, но Полинка перебила ее.

— Навалом! Но есть на свете человек, которому Марчук в подметки не годится.

— Димыч, что ли?

— А если даже Димыч?

— Про Димыча забудь.

— Какая ты у нас вся правильная! — ядовито сказала Полинка. — Ты еще Танюху от гулянок отучи — совсем ангелом станешь! Живую на небо возьмут!

И Полинка выскочила из тренерской.

Жанна схватилась за телефон.

— Олег, я запираю зал и через пять минут жду тебя в кафешке! У нас катастрофа!

Стоило Полинке выйти на улицу, тут же подрулила роскошная «тойота» Марчука и посигналила. Полинка обернулась, понуро подошла к машине и ей навстречу отворилась дверца.

— Садись, — сказал Марчук. — Поехали.

— Куда ты меня опять тащишь? — спросила Полинка.

— На аэродром. Прыгать будем!

— Ты что, совсем умом тронулся? — удивилась Полинка. — Делать мне больше нечего — только с тобой прыгать!

— Садись, я сказал. Разговор есть.

Марчук был суров и грозен.

— Ну, хрен с тобой, поехали… — вдруг сдалась Полинка.

И села в машину.

Марчук вел свою «тойоту» молча — очевидно, настраивался на что-то совершенно безумное. Полинка тоже молчала — пусть заговорит первым.

Заговорил он только у ворот аэродрома. Сказал:

— Вылезай, приехали.

На зеленой травке были расстелены парашюты, и ребята их тщательно укладывали.

Марчук кое с кем поздоровался, коротко переговорил с дядькой, смахивавшим на инструктора, встал над одним парнем и внимательно следил за процессом.

— Этот возьмешь, — сказал он Полинке. — Я себе обычно укладываю сам.

— Ну так давай, укладывай!

— Но Саньку я полностью доверяю, — Марчук пальцем показал на парня, сидящего на корточках возле парашюта.

Полинке не хотелось пререкаться — и она принялась изучать аэродромный пейзаж. К ней подошла девушка и поставила у ее ног большие и тяжелые ботинки, высотой чуть ли не по колено.

— В вашей обуви прыгать нельзя, — сказала она. — Коля попросил, чтобы я вам свои одолжила.

Полинка видела, что лучше бы сразу сказать твердое «нет». Но видела она также и маленький зеленый самолетик, по первому впечатлению — склепанный из жести. Она вдруг вспомнила, что никогда еще не видела родного города с высоты птичьего полета. А ведь эта штука вряд ли поднималась выше, чем среднестатистическая ворона. Решив, что отказаться от прыжка она всегда успеет, Полинка села на траву и стала переобуваться.

В это время Жанна и Олег пили кофе в маленькой кафешке.

— А тебе не мерещится? — спросил Олег.

— Нет, не мерещится. Я сперва сама думала — глюки! А потом присмотрелась. И она сама уже тоже не скрывает…

— Я-то тут чем могу помочь?

— Так ты же все всегда раскладываешь по полочкам! Вот и разложи мне эту ситуевину. Полинке нравится Димыч, она ко мне в гости ездила, только чтобы с ним на лестнице поздороваться! А у Димыча с Татьяной проблемы. Она, дура, его ни в грош ни ставит! А он мужик с характером. Потерпит, потерпит да и сорвется. И вот теперь он, кажется, сорвался…