Вымысел исключен. Записки начальника нелегальной разведки. Части 1, 2 - Юрий Дроздов

Осенью 1984 года я прилетал в Бонн, чтобы познакомиться с работой группы. Я обратил внимание на его жалобы, что работа по прикрытию не дает возможности заниматься оперативной деятельностью, ни на что не хватает времени. Он подчеркнул, что завидует некоторым сотрудникам, у которых есть резудбтаты. Я порекомендовал ему не завидовать, а проанализировать все свои связи и педантично заниматься оперативной работой, тем более, что его личные и деловые качества способствовали этому. К сожалению он выбрал другое: привыкнув легко жить за спиной заслуженного отца, испугавшись первых встретившихся на жизненном пути трудностей, он за «30 сребреников» (7 тысяч долларов) продал героическое прошлое отца, боевых товарищей, жену и двоих детей.

Пит Эрли пишет, что по, утвеждению отца Г.Вареника, его сын«…не предавал свою родину. Да он рассказал агентам ЦРУ о плане подложить бомбы в месте, где бывают американцы, но я не верю, что он сделал что-либо в ущерб своему народу. Я работал в КГБ, но сейчас я в отставке. Я участвовал в Великой отечественной войне и имею награды. После войны я отвечал за борьбу с диссидентством и допрашивал шпионов. Я хорошо справлялся со своей работой, и моя совесть чиста. Перед отъездом в Германию сын сказвл мне: «Я отомщу фашистам за тех 20 миллионов, что погибли во время войны!» Но я никогда не хотел, чтобы он пошел по моим стопам. Он всегда был слишком доверчив, честен и добросовестен. Он идеализировал эту работу, наверное, прочел слишком много книг про разведчиков. Романтики всегда погибают первыми во имя долга… В разведке должны служить жесткие люди, а мой сын был мечтателем. Как-то он признался мне, что в Германии начальник заставляет водить его жену по магазинам и помогать ей по хозяйству.

Он говорил мне, что все его коллеги — алкоголики. Я предупредил его, что нужно держать язык за зубами. Народ должен верить, что в КГБ работают одни крутые парни. Пусть иногда они перегибают палку, пусть их боятся — от этого их будут уважать еще больше. Зря он связался с этими хищниками из ЦРУ. Они его использовали. Он был всего лишь мальчишкой, славным мальчишкой, который совершил ошибку».

Отец не прав. Я понимаю всю глубину боли его сердца. Но Г.Вареник предал свою Родину, выдав состав резедентуры, характер и конкретное содержание оперативных заданий. Нам стоило больших усилий вевести всех из под удара контрразведки ФРГ и ФБР. В боннской резидентуре не было акоголиков, коллектив работал ритмично, смело, конспиративно провел все защитные мероприятия и стойко перенес суровую реакцию Центра. Свою ошибку офицер разведки Г.Вареник совершил в боевых условиях, а на войне такие ошибки не прощают, как бы это ни было больно родным.

Пит Эрли не случайно завершает «дело Г.Вареника» высказываниями следователя КГБ, который вел расследование: «Этот человек — предатель. Зачем окружать его романтическим ореолом? Он был ничтожеством. У нас не было никаких оснований предполагать, что он совершил измену по идеологическим соображениям. На суде он, естественно нес всякую ересь про какой-т заговор с целью убийства американских солдат, про коррупцию в КГБ. Чего еще можно было от него ожидать? Приговор ему был известен заранее. Лично я горжусь проделанной мною работой и не собираюсь оплакивать этого предателя».

Со слов бывших американских разведчиков я знаю, что в ЦРУ, как и в русской зазведке, не любят предателей, как из числа своих сотрудников, так и перебежчиков из других спецслужб.

Великий Сервантес, этот «рыцарь печального образа», помнится, сказал, что «предательство может быть кому и нравится, но предатели ненавистны всем».

Справедливость сурового приговора суда в отношении этих лиц сомнению не подвергалась.

В августе 1995 года журнал «Фокус» (N4) поместил небольшую заметку «Агент в рясе?» следующего содержания:

По сведениям из осведомленных немецких источников, поводом для заведения проверочного дела в отношении архиепискома Сусимила явились публикации бывшего генерала КГБ Олега Калугина. Так что и бывшего агента советской разведки «Ладью» (он же Липка), работавшего в Агентстве национальной безопасности США, выявить сотрудникам ФБР не составляло никакого труда. Как это называть- ответьте сами.

В период «холодной войны» — наиболее острого противоборства разведок — наши оппоненты не гнушались и прямого физического принуждения к предательству, что, как правило, никогда не удавалось. Помнится, в одной из стран Северной Африки весной 1987 г. в одном из городских районов столицы был задержан наш разведчик В. К нему подошли шесть человек, окружили, свалили на землю, затолкнули в подъехавшую машину, завязали глаза, изъяли из карманов ключи от автомашины.

Доставили на загородную виллу, обыскали, сняли носки, выдернули ремень из брюк, сняли часы, раздели догола. Посадили на стул и сняли повязку с глаз. Обращались с ним подчеркнуто грубо.

На его резкий протест против незаконного захвата (заявил, что он советский гражданин, сотрудник посольства СССР, потребовал вызова советского консула и официального объяснения, кем он задержан) никак не реагировали.

Ему заявили лишь, что он находится в руках местных властей и перед ним сотрудники разведки, удостоверения личности предъявлять отказались.

В течение двух суток с помощью угроз и шантажа, применения методов физического и психологического воздействия пытались сломить волю задержанного, вынудить его дать показания по существу предъявленных обвинений, добиться признания в принадлежности к спецоргану СССР.

На третьи сутки ему вновь завязали глаза, вывели во двор, где его «прогуливали», постоянно меняя направление движения, «шепотом советовали во всем признаться, не доводить дело до пыток». Затем В. вернули в помещение, и допрос продолжался примерно до трех часов утра, с уже открытым применением шантажа и угроз. Допрос стал жестким, вопросы задавались в резкой форме, чередовались с угрозами расправы.