Слезы русалки - Надежда Виданова

морде, как говорят в народе. Только Вадим единственный раз толкнул ее в порыве ярости и расстроенных чувств, а Виктор несколько раз жёстко бил ее с осознанным лицом и спокойной улыбкой, всякий раз как овладевал ею. Юлины слезы и просьбы перестать его даже развеселили. Он не испытывал к ней жалости. Совсем.

– Юленька, но это же любовная игра. Не будешь же ты врать, что тебе не понравилось? Всем женщинам это нравится, – Виктор с наслаждением проводил пальцем по кровоподтекам. А потом замахнулся и ударил с новой силой.

Да и не жених он ей, если на то пошло. Только на словах. Виктор не спешит делать предложение руки и сердца. Он и о любви-то не особо говорит. Мать сама придумала роман Юли с Виктором, сама же поверила в него.

– Виктор Серов, слыхала, небось? – Алёна Михайловна дёрнула Веру за руку. – Он выкупил у нас Женин гостевой дом. Красавец такой, ни с кем не спутаешь. Сашка твой с ним братается, картины ему рисует. Виктор вроде как его благодетель.

– Виктор? Ну зачем же? – Вера покачала головой. – Юль, послушай меня, и вы тоже, Алёна Михайловна. Он плохой человек и очень непростой. Я это сердцем чувствую. Я боюсь, Юлечка, что он тебя обидит. Он какой-то двуличный, вы разве не замечаете этого за ним? Тебе не нужно встречаться с ним.

Юля продолжала безучастно смотреть в окно.

– Милая моя, ты бы постыдилась, – Алёна Михайловна скривила губы, словно желая передразнить участливый тон Веры. – Крест вон носишь, по церквям мотаешься, видела тебя в воскресенье. Это ты убиралась там? Ну точно ты, стояла чистила подсвечник. Так вот зависть твоя с твоей воцерковленностью совсем не вяжется. Ты либо крест снимай, либо завидовать перестань. Зависть – грех, чтоб ты знала. Я понимаю, что муж у тебя непризнанный великий гений живописи, мышь акварельная. Если б Виктор на тебя поглядел, в тот же час бы к нему переметнулась. Что? Скажешь, я не права?

– Виктор идёт, – сказала Юля, не отрывая взгляд от окна. Она вздохнула.

– Моя дорогая Вера! – Провозгласил Виктор, войдя. – Вот так сюрприз! Видеть вас всегда большая радость.

– Вера уже уходит, – Алёна Михайловна убрала Верину чашку, ещё полную чая.

– Да, – подтвердила Вера. И трусливо сбежала.

И вот сейчас в коридоре Виктор смотрел на Веру также нагло и насмешливо.

Виктор улыбнулся ее испугу, посмеялся над молитвословом в Вериных руках.

– Это ни к чему, – Виктор покосился на молитвослов. – Молиться необязательно. Все будет нормально. Такие люди как Саша и я обычно выкарабкиваются. Князь мира сего покровительствует нам.

– Когда Господь наказывает человека, отнимая разум, за него следует молиться, – ответила Вера. – Я надеюсь, за вас тоже есть кому помолиться, Виктор.

– Почему бы не вам? – Виктор наглым движением провёл ладонью по Вериному плечу.

Вера дернула плечом и отвернулась. Она посчитала, что этих действий достаточно, чтобы диалог прекратился. Но Виктор судил иначе.

– Такая отрада, когда за тебя молится прелестная женщина, – прошептал Виктор Вере в затылок. – Когда мы с Сашей плавали ночью, мое тело спасла из воды женщина демонической красоты. Теперь же вы, прелестный кроткий ангел, поборитесь за мою душу. И я буду счастлив сполна во всей своей двойственной человеческой природе.

– Мне есть за чьи души бороться, – огрызнулась Вера.

– Как это не по-христиански. Не гневайтесь, Вера. Так вы становитесь сильно похожи на неё. Зачем вам это?

– На кого – на неё?

– На женщину с глазами цвета моря при свете полной луны. Помните, я уже говорил вам про неё?

– Я не понимаю о ком вы говорите.

– Мы с Сашей практически родные люди. Подобно его братьям я делю с ним одну и ту же женщину. Мы можем поделить и вас, если вы пожелаете.

Вера отпрянула в ужасе и отвращении. Ею завладело гадкое чувство, словно она голой ногой наступила на змею.

– Ваши взаимные обвинения смахивают на детский сад, – сказала Вера Саше. – Вы оба хороши. Ты серьёзно не понимаешь, что ваше поведение ненормально для взрослых мужчин? Ты чуть было не погиб…Зачем ты пошёл плавать в ночь?

– Я ходил писать картину, хотелось изобразить ночное море, – соврал Саша. – Потом пришёл Виктор и надоумил меня плавать. Можно сказать, что я как истинный художник едва не погиб во имя искусства.

– Это не искусство! – Отрезала Вера. – Это самое натуральное помешательство.

– Помнишь нашу первую встречу? – Перебил Саша. – Я тогда рисовал тебя…

– И нарисовал хорошо! Вот здесь ты проявил свой талант, а теперь… Скажи мне, что с тобой происходит?

– Разве художник не должен выходить за пределы обыденности?

– Меня не устраивают твои картины и твоё отношение к жизни в целом.

– Мне кажется, ты ревнуешь. Ты хочешь, чтоб я поклонялся тебе также как своей кисти? Или больше?

– Нет, не хочу! – Вера против воли перешла почти на крик. Она смутилась и добавила уже тише: – Меня пугает твоё поклонение.

– Не сотвори себе кумира, – задумчиво изрёк Саша, потом внезапно совсем повеселел. – Вера, ты моя жена и ты носишь крест. Тебе не кажется, что это не по-божески вот так бесконечно упрекать меня ни за что?

– А вести себя так как ты по-божески? – Вера поражалась себе, она была близка к истерике. – Сколько я могу тебя понимать и прощать?

– Ну, как же… до седмижды семидесяти раз. Разве ты забыла? Вера, ты же не уподобишься ветхозаветному ангелу мщения? Ведь ты веришь в иного Бога, новозаветного и милосердного. Так возлюби же меня, врага своего. Подставь мне левую щеку.

Произнося эти слова, Саша посмеялся, но как-то добродушно. Вера молчала.

– Ты – фарисей, – сказала она наконец голосом, в котором не было жизни. – Ты досконально цитируешь Библию, но в твоём сердце ни грамма веры. Во что ты веришь, Саша? Или же ты ни во что не веришь, а просто насмехаешься надо мной?

– Вера, с тех пор как родилась наша дочь, я уже не в том положении, чтоб насмехаться. Прости меня за то, что доставил тебе беспокойство. Подобное больше не повториться.

– Что случилось с Лидией, той женщиной, что была невестой твоего брата?

Сашину весёлость сняло как рукой, он молчал, изучая Веру. Вера смотрела на него с вызовом, готовая выслушать ложь. Она не сомневалась, что он будет лгать. Было интересно какую ложь