Дочь Великого Петра - Николай Гейнце

Являлась настоятельная потребность строить новый дворец, и 27 мая 1732 года он был заложен и окончен внутренней отделкой к 1737 году. Для работ употреблялись почти все находившиеся в Петербурге рабочие силы, даже от строения Александро-Невского монастыря были отняты каменщики и другие мастера. Все здание вмещало в себе: церковь, тронную залу с аванзалой, семьдесят разной величины покоев и театр. Дворец первоначально покрыт был гонтом. Впоследствии же, однако, его перекрыли железом, а весь гонт из разобранной крыши императрица пожаловала на казармы Измайловского полка.

Пристройки и переделки к Зимнему дворцу не могли все-таки сообщить зданию удобств. При этом самая странность вида дворца, примыкавшего с одной стороны к адмиралтейству, а с противоположной стороны к ветхим палатам Рагузинского, не могла нравиться обладавшей эстетическим вкусом императрице Елизавете Петровне. От ворот по правую руку, с луговой стороны местность, кроме того, представляла пестро-грязный, недостойный дворца вид. Длинный ряд деревянных построек, сараи, конюшни — все это некрасиво, кое-как лепилось к дворцу.

Поэтому в 1754 году императрица решилась заложить новое здание, сказав, что «до окончания переделок будет жить в Летнем новом доме», приказав строить временный дворец на порожнем месте бывшего Гостиного двора, на каменных погребах у Полицейского моста. В июле начали бить сваи под новый дворец. Нева усеялась множеством барок, и на всем пространстве от дворца к Мойке рассыпались шалаши рабочих. Словом, работа закипела.

Императрица Елизавета Петровна внимательно следила за ней, но, увы, ей не довелось видеть ее окончания. Постройка шла очень медленно. Для рабочих не могли найти крова, они жили в шалашах и землянках на лугу или же в отдаленных частях города. Лучших мастеров с трудом разместили на Крюйсовом дворе, в Мусин-Пушкинском, Панинском. Несмотря ни на какие усилия, Растрелли не мог исполнить приказания императрицы насчет поспешного окончания работ.

Первой остановкою работ была невыдача денег рабочим. Вместо 120 тысяч отпускали в год 70 тысяч или даже 40 тысяч рублей.

Растрелли от огорчения заболел. Больной, он, однако, не переставал действовать. Предписания и рапорты подписывал за него бывший при нем помощник Фельтен. Независимо от неудобств местоположения Зимнего дворца, переделка его и постройка нового — временного исходили из странной, усвоенной особенно в последние годы царствования императрицей Елизаветой Петровной привычки переезжать из одного дворца в другой, так что самые близкие придворные государыни не знали, где и в каком дворце ее величество будет проводить ночь.

Любимым местопребыванием Елизаветы Петровны вне Петербурга было Царское Село, где она не только проводила лето до поздней осени, но часто уезжала туда и зимою.

Таким со своей внешней стороны и по своей внутренней жизни являлся Петербург в тот год, когда в великосветских его залах и гостиных должна была появиться из глубины тамбовского наместничества княжна Людмила Васильевна Полторацкая, появиться, но вместе с тем, волею судеб, не вращаться только исключительно среди придворной знати, к которой принадлежала по своему рождению, а близко соприкасаться и с «подлым народом», как называли тогда простолюдинов, и даже с самыми низменными, упомянутыми нами, его подонками. Тлетворные миазмы этого гнилого болота не могли не отразиться на едва распускающемся цветке, придавая ему более яркую окраску, ускоряя его цветение, а вместе с тем и гибель.

Но не будем опережать события.

Возвратившиеся на стогны невской столицы гораздо ранее прибытия в нее княжны Полторацкой, князь Сергей Сергеевич Луговой и граф Петр Игнатьевич застали Петербург запустелым. Двор еще находился в Царском Селе.

Царское Село было собственностью императрицы Елизаветы Петровны еще тогда, когда она была цесаревною. Она и тогда любила это свое поместье и заботилась о его украшении и благолепии. Так, когда в Царском Селе сгорела до основания от удара молнии Благовещенская церковь, цесаревна повелела в 1734 году заложить на этом месте Знаменскую церковь. Закладка отличалась особенною торжественностью, на ней присутствовала сама цесаревна и множество придворных. При кладке камней происходила пушечная пальба.

Мысль построить церковь во имя Знамения Божьей Матери возникла у цесаревны не случайно. По преданию известно, что находящаяся в этом храме икона с древних времен составляла собственность, цареградских патриархов, и один из них, святой Афанасий, посетив в 1656 году царя Алексея Михайловича в Москве, поднес ему эту икону, и она с тех пор находилась во дворце, благоговейно почитаемая и называвшаяся фамильною. Она переходила от венценосных родителей к их наследникам как драгоценный знак родительского благословения. Елизавета Петровна на себе испытала особенные милости через эту икону и прославила ее как чудотворную.

В честь этой иконы и основала она каменную церковь. Последняя была освящена в 1747 году, когда Елизавета Петровна была уже императрицею. Освящение было тоже очень торжественное, икона была перенесена из петербургского дворца с крестным ходом, в котором участвовала сама императрица. Кроме главного алтаря во имя Знамения, были приделы: правый во имя святой Екатерины и левый — Захария и Елизаветы.

Другая историческая драгоценность этого храма — напрестольный серебряный крест, очень древний, имеющий четыре конца, каждый в виде трех полукругов, соединенных между собою. В кресте находятся многие частички мощей святых. Крест этот принадлежал Петру Великому, от него перешел к Елизавете Петровне, а ею пожертвован перед освящением храма.

С 1725 года мыза Сарская в бумагах официально называется «Царским Селом». В следующем году здесь построен новый кирпичный завод и устроен третий уступ в саду позади леса к малому каналу и нижнему, или мельничному, пруду. В 1726 году, по именному указу Петра II, Царское Село поступило во владение цесаревны Елизаветы Петровны. Первая постройка, возведенная здесь ею, — деревянная конюшня ниже ручья Вангиза, против сада. На этот конюшенный двор было прислано шесть человек матросов для караула, чтобы никого без билета не пропускать, по царскосельской перспективной дороге, от Средних Рогаток.

В бытность свою цесаревной Елизавета Петровна, после невольного переезда из Москвы в Петербург, почасту и подолгу живала в Царском Селе. Она заботилась о разведении фруктовых деревьев в садах, в прудах разной рыбы, устроила зверинец для оленей, последних цесаревна ловила живыми, и била лосей, оленей со своими придворными в окрестностях. Забавлялась Елизавета Петровна и тетеревами, охотясь на чучела. На двух брусьях, сделанных вроде полозьев, ставились будки, снаружи их убирали ельником, внутри ставили печку, потолок, стены и пол обивали войлоком и выбеленной холстиной. Будки перевозились с места на место и ставились там, где было более тетеревов.

Елизавета Петровна любила, как мы уже знаем, жизнь тихую, мирную, вдали от двора и столицы. По вступлении своем на престол она указом от 19 февраля 1742 года освободила приписанных к селу Царскому крестьян на два года от всяких работ и повинностей. Императрица Елизавета Петровна посетила Царское Село после коронации, по прибытии из Москвы 3 февраля 1743 года. В этот день там состоялось большое празднество, а вечером была зажжена роскошная иллюминация.