Арабская принцесса - Таня Валько

– Ох! Он из хорошей семьи, хоть нам и родственник, – хихикает она. – Его отец – профессор, мать – журналистка, пишущая on-line, сестры учатся за границей, а он окончил университет в Польше.

Она говорит как заведенная.

– Где?! – Магда просто подскакивает.

– Bulanda, – повторяет девушка. – Это такая страна где-то в Европе.

– А ты знаешь, что я Bulandija[80]?

– Ой! Он бы наверняка хотел с тобой познакомиться! Мог бы поупражняться в польском, вспомнить…

У принцессы уже есть план:

– Ничего не бойся. Мы это можем устроить.

– Но как? Ведь в этот дом может войти только женщина!

Ламия с отвращением поднимает покрывало Ханифы.

– А кто узнает, кого скрывает эта черная тряпка? Да еще эта модель, которой вы здесь пользуетесь, – широкая черная чадра[81], окутывающая с ног до головы. Самая лучшая, чтобы все скрыть, – смеется она хитро. – Гадость, скрывающая изгибы тела, привлекательность, но также пол!

Выкрикивая, она хлопает в ладоши:

– Нет такого специалиста, который бы увидел, что находится под ней! Разве что какой-нибудь ясновидящий.

– Ох! Это рискованно! – девушка немного испугана, но тоже очень возбуждена.

– Какая у него фигура? Толстый, усатый, бородатый и рост два метра? – Ламия видит только одно препятствие.

– Да нет! Ведь он бедуин! Он немного выше, чем я, тщательно бреется и худенький, как скелет. На своих харчах приведу его в порядок, но до этого еще далеко.

– А вы были с ним когда-нибудь с глазу на глаз после тех давних времен детства?

– Сегодня в полицейском автомобиле, – шепчет Ханифа, а горло ее от волнения сдавлено.

– Прекрасно! Со стороны ты выглядела как черный холм, и наверняка вас разделяло еще и стекло, – сочувствует Магда девушке.

– Да, но все же мы могли разговаривать. Я уже забыла, какой у него приятный тембр голоса, – влюбленная мечтательно закрывает глаза.

– Ах ты маленькая сумасшедшая! – Ламия хватает девушку за холодные от волнения руки. – В следующий раз вы должны прийти к нам вдвоем. Машину оставите где-нибудь за скалой, которых тут полно, и эти пару шагов можете пройтись. Пусть парень поймет, что значит абая и никаб в этом климате. Или еще хуже – чадра.

– Так и сделаем, – деревенская простушка отважна не по годам.

Чадра матери с тех времен, когда она еще могла куда-нибудь выходить, идеально подходит для худенького парня, которому понравилась эта идея. Влюбленные не могут дождаться следующего свидания, но отец говорит, что помощь и слежение Ханифы нужно ограничить максимум до двух раз в неделю.

И вот настает день, о котором мечтали влюбленные. Они едут, как обычно, на полицейской машине, сзади девушка, накрытая с ног до головы, спереди – молодой полицейский в форме. Они не обмолвились друг с другом и словом: о чем здесь говорить, когда все уже обговорено. Мать дома от страха ломает пальцы и молится о благоразумии дочери. Находящиеся во дворце женщины отирают стены, не в состоянии дождаться. Ламия поминутно присаживается, вытягивает карточку и проверяет список необходимых вещей, нужных им для нормальной жизни. У Магды же в голове свой план. Она хочет попросить саудовца о помощи. Она все же отдает себе отчет, что сослана сюда без каких-либо оснований и противозаконно. Ведь она иностранка, и ее не предавали фатве. Кроме того, ее не поймали ни на чем, что нарушало бы законы шариата. «Они не имеют права держать меня под замком! Не имеют права! – кричит она мысленно. – Если парень учился в Польше, то наверняка не раз и не два был в нашем посольстве в Эр-Рияде. Только бы он сообщил о факте нелегального удержания польки и назвал место, а уже тогда польский консул постарается, чтобы меня освободили. Боже Всемогущий, – взывает она к имени Господа и тихонько молится, хоть и не делала этого много лет. – Помоги мне!»

Она молится, роняя тихие слезы.

Позади дома раздается звонок, и прислуга-филиппинка, шпионка Абдаллы, бежит сломя голову, чтобы проверить, кто же это, и, возможно, открыть дверь большим железным ключом, который находится исключительно в ее распоряжении. Но уже перед калиткой арестованные женщины преграждают ей дорогу.

– Это к нам, – сообщает Ламия, глядя на старуху ненавидящим взглядом. – Мы имеем право на прислугу, местную бедуинки, не так ли? Эго она.

– Но… – доносчица колеблется, обеспокоенная подозрениями. – Я должна убедиться.

Она не скрывает, для чего здесь находится.

– Не должна, – Ламия хватает ее за запястье и изо всей силы выкручивает руку, цепко держащую ключ. – Поверь, что не должна.

– Госпожа! Но что я скажу господину? – филиппинка обмякает психологически и физически, она приседает от боли.

– Он далеко, более тысячи километров отсюда, а я близко, – говорит принцесса прямо. – Ты должна договариваться со мной и работать на меня, если нет… – она повышает голос, чтобы женщина домыслила себе остальное.

– Если нет, то что? – спрашивает прислуга спесиво, или по глупости, или напыщенно и в уверенности, что при поддержке своего кормильца она в безопасности.

Звонок раздается снова, но никто не отворяет железные тяжелые ворота.

– Если нет, то вокруг огромное безлюдное пространство. Тут не одно тело погребено. «Этой идиотке нужно все объяснять без обиняков, – убеждается Ламия, стараясь запугать глупую осведомительницу. – Кроме того, я любимица старого шейха и раньше или позже отсюда выйду! Я отчитаюсь перед ним, в каких условиях меня содержал двоюродный брат и кто портил мне жизнь. Ты ничего не значащий червяк, которого за то, что он мучил члена королевской семьи, уничтожат, не вдаваясь в подробности и без шума. И не думай, что за тебя кто-то вступится! – повышает она голос, а прислуга скукоживается. – Еще набьют тебе задницу!

Раздраженная упорством простолюдинки, Ламия орет во все горло, терроризируя упрямую, как осел, бабу.

Стоящие у калитки начинают в нее колотить, и принцесса бросает быстрый взгляд на Магду, которая стоит в двух шагах от входа. Полька вырывает у прислуги ключ, вставляет его в замок, со скрипом поворачивает и открывает дверь. Но ставит ногу поперек, давая знак пришедшим, чтобы подождали и стояли тихо.

– Я, наверное, пойду на кухню.

До простой женщины наконец доходит, что с господами ей не тягаться, только подвергнешь себя опасности.