📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаЗаписки гробокопателя - Сергей Каледин

Записки гробокопателя - Сергей Каледин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Перейти на страницу:

…Компостная куча Ильи Ивановича, родного дядьки Синяка, который и завлек Романа в это не очень дружественное садовое товарищество, была завалена битой антоновкой, распространявшей райский винный дух. Обычное дело: хороший урожай — беда.

Сам же Илья Иванович, «чертов гном», как величала его родная сестрица, мать Синяка, занимался важным делом, а именно — натягивал детский носочек на шипящий клюв рассвирепевшего индоселезня с хохлом на башке и трясущимся от злости зобом. Войну с иностранной птицей старик вел с прошлого года, когда сдуру по жадности прельстился на базаре ее пресловутой мясистостью. И тогда же, сразу после сделки, окаянная утяра больно укусила старика за впуклое брюхо сквозь телогрейку, пиджак, кофту, рубашку и исподнее.

Сейчас Илья Иванович сводил с индюком счеты. Ноги индюка были связаны. Илья Иванович натянул-таки полосатый носочек с помпоном на расщеперенный плоский клюв птицы и туго замотал содеянное изоляционной лентой.

Роман от хохота еле вылез из машины.

— Пусть теперь пощиплется, пидор, — тяжело отпыхиваясь, сказал старик. Уж и так ему, падле, червяков кидаешь, а он все сзади норовит… Ликвидирую…

— Пожалей животную, Иваныч…

Илья Иванович задумался. Снял заморскую кепку, подарок Синяка, вынул влажный вкладыш из газеты «Завтра», которой был подписчик, и выложил донце свежей прессой, оберегая от засаливания синий шелк подкладки. Потер поясницу.

— Костеохондроз одолел… Сам-то куда, за вином?..

— Позвонить надо.

Москву дали сразу.

— Ответьте Дорохову, — приказывала телефонистка Ивану.

— Писатель Дорохов? — ответил Иван. — Приболел никак?

— Ванька, слушай меня! Ты делаешь на Сикина справку, такую же, как у тебя, мы ее публикуем. Сикин от стыда вешается, я живу с чистой совестью, ты живешь…

— Я не живу, — оборвал его Иван. — Я сижу. Ты бы еще из кабинета Сикина позвонил.

— Иван, прости Христа ради. Но ты понял?

— Рома, — педагогически внимательным голосом начал Иван, чтобы не взбесить Романа, — ты обернут в воспоминания…

— Ответь однозначно: ты справку делаешь?!

— Жирный, ты рехнулся! У тебя вспенилось самолюбие. Сикин ноль, вошь подретузная. Ему в лучшем случае — два тычка плюс ложка крови. При помощи Синяка. А твоя праведная вдохновенность и воспаленная революционность и всегда-то были малосимпатичны, а сейчас и подавно… Кому все это надо?..

— Мне это надо! Мне! — заорал Роман на весь переговорный пункт. — Тебе все равно, а мне нет! Я член КСП! Он — директор. Значит, мой директор!.. А ты, видать, от своей богомолки заразился милосердием!.. Это не милосердие, а попустительство!..

Роман орал так, что телефонистка высунулась из своего дупла, а пожилые граждане кавказской национальности, скромно сидевшие на корточках по стенам в ожидании очереди, по всей видимости, армяне шабашники, вышли деликатно на лестницу.

— Рома, кончай истерить, — грубо оборвал его Иван. — Истерика хороша у старых дев и оперных теноров. Советскому писателю она как слепому зухер!..

Ай да Ванька! Поди позлись на него толком.

— Иван, у меня куража нет больше тебя убеждать. Последний раз… Не хочешь справку делать — напиши в двух словах, как он тебя посадил…

— Донос писать не буду.

У Романа в кармане запищал пейджер, завещанный Синяком на время германской отлучки. Он и рвется, вероятно.

— Погоди, Иван. — Роман достал пейджер, прочитал сообщение. — Слыш, Ванюх, Синяк на проводе. Послезавтра на даче будет. Тебя требует и барышень.

— Проститутку будешь приглашать?

— Это ты про Таню? — напрягся Роман.

— Нет, это я про Сашу.

Догадливый Иван Ипполитович. По рассказам все про нее просек, хоть ни разу не видел. Обидно, конечно, за Синяка, но из песни слова не выкинешь.

— Сам-то приедешь, Ванька?

— Дык, — сказал Иван многозначительно.

— Ясно. В дому запой?

— Отчасти.

— Тогда целую. Дождусь Синяка и приеду. Про справку думай. Кстати, что такое «зухер»?

— Да хреновина такая на объектив надевается. Рома, совет хочешь писательский?

— Ну?

— Если тебе неймется так уж, напиши про Сикина рассказ. Без зубовного скрежета, как бы благожелательно. Слегка со стороны. Остраненно. Как Толстой советовал. С подачи Шкловского. А для эпического уравновешивания перемежай повествование описанием встречи с твоей Таней, поподробней. Пиши, не думая, что могут об этом сказать мать, жена и папа…

— У меня же нет ни того, ни другого, ни третьего…

— Тем более, — сказал Иван, и Роман увидел, как Иван в этом месте кивнул удовлетворенно.

— Ладно, — сказал Роман. — Целую. Буду Тане звонить.

Таня была дома. Конечно, приедет, привезет чеснок. Зачем? Но разговор кончился.

Бутылки позвякивали на переднем сиденье.

Роман думал о Ваньке. Умница Ванька все-таки. А ведь по логике должен был сгинуть в лагере: не здоровяк, не боец, не «пламенный революционер». Спасли его стихи, хотя он прекрасно сознавал всегда, что стихосложение — дело не мужское, более того — нездоровое, порожденное комплексом неполноценности, ибо, если комплекс полноценный, зачем заниматься графоманией? Уже написан Вертер. Ан, нет. Расписался в лагере за себя и за того парня. Тем более что память отменная: ни карандаша, ни бумаги не надо. Досочинялся до того, что перевел «Парус» Лермонтова («Белеет парус одинокий…») на свой лад: «…Чтоб собачился капитан, И скрипел полосатый шкафут, Чтобы не было счастья и там, Как не было счастья тут…»

Обратно Роман не спешил — дело-то сделано. Ивана все-таки озадачил. Облака низко висели над дорогой. Не облака — минвата.

Роман свернул к помойке. Вороны сосредоточенно клевали отбросы. Роман подрулил к ободранному вагончику бомжей и, хотя из трубы шел невзрачный дымок, заходить не стал. Погудел, прислонил бутылки к двери и отъехал, помахав вышедшему хромому мужику.

— Хна на спирту не интересует? — крикнул ему вдогонку бомж. — На стекольный для шампуней завезли. Коньяком отдает, только моча черная.

Бомжи были очень почтительные. Роман ценил их расположение: в полутрезвом здравии они щедро делились биографиями. Трезвые бомжи были мрачны, подозрительны и неинтересны. Жили они двумя парами, сторожили помойку. Дело это было грязное, но нехлопотное и доходное. К ним частенько подруливали мусоровозы аж из самой Москвы, которых хранители свалки сначала для острастки посылали на далекую помойку под Гагарином, а потом, сжалившись, по сходной цене допускали нелегально вывалить груз у себя.

За их вагончиком был склад запчастей к услугам нуждающейся округи: аккуратно составленные неработающие телевизоры, пожелтевшие холодильники без дверей, велосипеды без колес и два ржавых остова «Жигулей».

1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?