Любовь сладка, любовь безумна - Розмари Роджерс

Девушка снова и снова спрашивала себя: что же теперь будет? Станет ли эта комната ее тюрьмой? Будут ли ее допрашивать? Неужели полковник зайдет так далеко, что прикажет ее казнить?! Нет-нет, он, конечно, не посмеет!

Дон Франсиско обратится к своим влиятельным друзьям, и отец Джинни, несомненно, сделает все, что может! Ее спасут, обязательно спасут.

Но тут перед глазами неожиданно всплыло темное неулыбчивое лицо Стива, холодные синие глаза, казалось, смотрели в самую душу. Вчера он разозлился, а она… была в восторге, что, кажется, заставила его ревновать.

Какая глупость! Она для него ничего не значит — так, забавная игрушка, теплое тело, объект мужских желаний…

В дверь постучали. Джинни спустила ноги с кровати и поспешно потянулась за брошенным на стул халатом.

— Сеньора, с вашего позволения… — В комнату поспешно вошла мексиканка, объяснив Джинни, что полковник просит ее спуститься вниз.

— Но… но я еще не одета. Где мое платье?

— Платье унесли погладить. Полковник не желает ждать.

Халат вполне сойдет.

Джинни вновь бесцеремонно грубо напомнили о том, что она пленница.

Взглянув в недоброе лицо женщины, девушка почему-то подумала, что она похожа на надзирательницу. Широкоплечая, мускулистая, с жесткими руками — она просто потащит Джинни силком, если та вздумает сопротивляться. Лучше сохранить остатки достоинства и гордости!

Раскрасневшись от унижения и сдерживаемого гнева, Джинни молча встала и хотела причесаться, но женщина, вцепившись в ее руку костлявыми пальцами, повела за собой.

Дверь охраняли двое французских солдат, старательно отводивших глаза от странного наряда Джинни. За спиной девушки раздался топот ног, обутых в тяжелые сапоги, — видимо, солдатам было приказано не выпускать ее из виду.

Мексиканка открыла дверь, подтолкнула Джинни. Она оказалась в маленькой, светлой и очень уютной комнате. За столом, уставленным блюдами, сидел полковник в китайском парчовом халате, расшитом драконами. Он не позаботился встать, лишь улыбнулся. При виде вкусной еды у Джинни потекли слюнки. Масло, булочки, душистый кофе и омлет — просто поверить невозможно!

— Садитесь, мадам! Надеюсь, вы хорошо спали?!

Джинни, едва передвигая налитые свинцом ноги, шагнула вперед и услышала стук захлопнувшейся двери.

Что все это означает? Зачем ее привели сюда?!

— Я подумал, что вы проголодались, дорогая! Ведь вчера мы не успели поужинать! Ну, не нужно так расстраиваться!

Пожалуйста, прошу, садитесь. Поговорим по душам после завтрака, хорошо?

Он все-таки поднялся, галантно отодвинул стул. Джинни села, судорожно стянула на груди края халата.

Глаза полковника блеснули.

— Дорогая мадам! К чему скрывать такие сокровища! Заверяю вас, не будь я счастливо женат, не ограничился бы только взглядами… но думаю, мы могли бы стать друзьями!

— Полковник Деверо! — бросила Джинни со всем презрением, на которое была способна. — Удивлена, сэр, что вы можете так считать!

— Надеюсь, вы не обидитесь, мадам, если я скажу, что сегодня утром вы особенно очаровательны! Ну же, дорогая, не стоит и дальше притворяться наивной, невежественной американкой — мы, французы, более интеллигентная, утонченная раса, не так ли? Вы будете очарованы императорским двором в Чапультепеке — там веселее, чем на асиенде дона Франсиско!

Глаза Джинни заблестели от непрошеных слез, она в негодовании поднялась:

— Я нахожу подобные… предложения омерзительными, даже если они исходят от вас! Извините, я не голодна.

— Сядьте, мадам! — В голосе полковника неожиданно прозвучали стальные нотки. — Вы, кажется, забыли, что находитесь под арестом? Предпочитаете питаться хлебом и водой в тюремной камере с заключенными? Эти канальи разорвут вас — такой прелестный кусочек! Садитесь и ведите себя разумно! К чему эти внезапные уверения в собственной невинности?! Я не собираюсь насиловать вас, нет, я француз, а истинный француз не берет женщин силой. Вы сядете, в конце концов, или велеть привязать вас к стулу?!

Угрозы испугали Джинни больше, чем он ожидал, и, закусив губу, чтобы сдержать бушующую ярость, она села, опустив глаза.

— Так-то лучше. Теперь ешьте! Упрямство вам не поможет и не идет такой женщине, как вы.

О Боже, это хуже пытки! Джинни уже не помнила, когда ела в последний раз. Казалось, она вот-вот потеряет сознание от голода. Необходимо поесть, может, хоть тогда силы вернутся к ней. Нужно быть похитрее — ведь полковник в любую минуту сможет сделать все, что захочет!

— Не хмурьтесь так! Ешьте, пожалуйста! Уже почти полдень, и вы, конечно, проголодались! Я заказал омлет специально для вас! Видите, не так уж я жесток!

Джинни ощутила голодные судороги в желудке и побледнела так, что полковник, сочувственно вздохнув, налил ей кофе, сдобрив его сливками.

Джинни едва сдерживалась, чтобы не наброситься на еду.

Как легко сломить ее волю! Довести до голодного обморока — и она выложит все, что знает! Вздохнув, Джинни сдалась и начала есть. Верный обещанию, полковник не произнес ни слова, только молча подкладывал ей еду на тарелку.

Когда Джинни запротестовала, что не может больше съесть ни кусочка, полковник решил развлечь ее занимательными историями из парижской жизни, и, несмотря на недоверие к этому человеку, Джинни должна была признаться, что он прирожденный рассказчик. Он снова налил ей кофе и продолжал сыпать анекдотами, пока Джинни не залилась смехом.

«Что это со мной? — тревожно подумала она. — Я, кажется, схожу с ума. Этот человек осыпал меня угрозами и оскорблениями, едва не предложил стать его любовницей, а я сижу, как дурочка, смеюсь непристойным шуткам!»

Охваченная мгновенным подозрением, Джинни нахмурилась:

— Обычно я не настолько глупа! Может, вы подсыпали что-то в кофе? С вас все станется!

— Ах Джинни, Джинни! Неужели вы могли подумать такое! Нет-нет, это всего лишь «Кахуа», превосходный местный ликер. Я всегда пью его с кофе. Собственно, его и делают из кофе!

Против воли Джинни снова хихикнула:

— О, от вас можно ожидать всего, что угодно!

Опять собираетесь рассказывать анекдоты? Или собираетесь попытаться совратить меня? Предупреждаю, вам это не удастся.

— Неужели? Вы так не говорили, крошка, когда прошлой ночью прижались ко мне в постели. Какая маленькая кокетка!

Быстро перегнувшись через стол, он схватил ее за руку, и странные нотки и почти незаметное изменение тона предостерегли Джинни прежде, чем в ее одурманенный ум проник истинный смысл его слов.

Все происходило словно в кошмаре. Халат распахнулся, когда Джинни тяжело навалилась на стол, все еще по инерции смеясь. Послышался смущенный кашель: она повернула голову — незнакомый капрал-француз сконфуженно извинился за то, что недостаточно громко постучал… потом издевательски-непристойный смех Тома Била и… она не могла поверить глазам — Стив! Что он здесь делает? Почему так убийственно-холодно смотрит на нее?!