Из Америки с любовью - Андрей Уланов

Я вдруг явственно ощутил отсутствие привычной тяжести кобуры. Яп-понский городовой, только влипнуть мне не хватало! Не то чтобы я их боялся – их хоть и было больше десяти, но меня-то учили драться один к трем против обученных солдат, а уж этих-то сопляков я бы раскидал в два счета. Но если эта крысиная стая ринется на меня всем скопом, мне будет не до контроля ударов. А в этом случае пара-тройка из них могут остаться на этом асфальте, и это будет еще неплохим результатом – потому что меня учили бить так, чтобы вообще никто не встал. Да и пулю в живот получить в такой драке можно запросто.

Я наклонил голову и, не снижая темпа, пошел прямо на одного из «курток». Когда до него оставалось шага три, я остановился и, подняв голову, взглянул ему в глаза.

Не знаю, как насчет гипноза – у меня никогда собаку на тренировках загипнотизировать не получалось, – а вот кое-какие чувства передать взглядом можно. Если, конечно, есть что передавать.

«Куртка» моргнул и медленно посторонился, освобождая мне дорогу. Я прошел мимо и зашагал дальше, не оглядываясь.

– Ты чего, Змей? – спросила одна из «курток» за моей спиной.

– Пусть идет, – выдавил Змей.

Только отойдя метров на двести, я позволил себе перевести дух и оглянулся. «Куртки» продолжали подпирать стену все на том же месте. Мистер Топтыга как раз миновал их – по противоположной стороне улицы. Его проводили наглым гоготом.

Я прошел около километра, прежде чем нашел то, что мне было нужно, – дом, выглядевший абсолютно нежилым даже по сравнению с остальными окрестными трущобами. Справа за домом – груда какого-то строительного мусора, слева – огороженный пустырь. Насколько я мог судить, задний фасад строения из соседних окон почти не просматривался. Я еще раз оглянулся и быстрым шагом скрылся за углом.

Мистер Топтыга не обманул моих ожиданий. Спустя полминуты до меня донесся приближающийся топот, и Топтыга вылетел из-за угла, хрипя, как загнанный олень. За проявленное рвение он был немедленно вознагражден банальнейшим ударом доской по лбу. Я отложил милую досочку и, на всякий случай, подержал мистера Топтыгу за шею, гарантировав ему минимум полчаса глубокого обморока. После чего занялся грабежом.

Как говаривал незабвенный штабс-капитан Проценко, противник – вот ваш главный снабженец. Памятуя его уроки, я протряс своего «языка» со всей возможной тщательностью. Даже туфли стянуть не поленился. Если от такой прополки что-то и могло ускользнуть, то разве что зашитая в подкладку тряпочка с иероглифами. Причем зашитая на машинке нитками того же цвета. Закончив обыск, я утер со лба трудовой пот и, подтянув к себе достопамятную досочку, утвердил на ней свой зад, после чего приступил к изучению трофеев.

Итак, ксенже, что мы имеем с гуска? Бумажник – одна штука, документы – три штуки, связка ключей – одна, зажигалка – одна, пачка сигарет нераспечатанная – одна, пачка сигарет початая – тоже одна, авторучка и нечто вроде блокнота. И на сладкое – револьвер в наплечной кобуре и шесть патронов, видимо, к нему.

Первый документ представлял собой кожаную книжицу, украшенную изображением одноглавой когтистой курицы. То есть американский паспорт. Выдан Нью-Йоркским городским департаментом полиции некоему Теодору Спарроу. В паспорте имелась фотография мистера Спарроу, а также отпечатки пальцев – нам бы такие паспорта! Остальные страницы паспорта были девственно-чисты. Я сравнил мистера Топтыгу с фотографией в паспорте. Сходство поразительное. Ладно, будем считать, что опознание мы произвели. Второй документ являл собой лицензию частного сыщика, или, по-местному, детектива, выданную уже вашингтонской полицией все тому же мистеру Спарроу. И ею же был выдан третий документ – разрешение на ношение оружия, а именно – револьвера «смит-и-вессон» номер такой-то. Эти бумажки также были украшены фотографиями и отпечатками пальцев. На мой взгляд, таскание с собой такого количества документов на одно и то же имя свидетельствовало о высокоразвитой паранойе. Хотя кто этих американцев разберет? Может, это минимальный набор для того, чтобы не быть пристреленным на месте за незаконное ношение оружия.

Отложив документы в сторону, я принялся за бумажник. При себе мистер Спарроу носил восемьдесят долларов банкнотами и пять двадцать мелочью. На российские деньги – двадцать две копейки. Бедно живут штатовские сыщики. Мелочь я ему оставил – на автобус, надо же будет человеку на чем-то уехать, когда очнется, – а бумажки забрал себе. Вести войну за счет врага – вполне в духе сибирских егерей. Кроме денег, в бумажнике обнаружилась пачка визитных карточек. Дюжина – все того же частного детектива Теодора Спарроу, и еще два десятка – с другими именами и титулами. Я разложил их наподобие пасьянса и отсеял дубликаты. После чего отправил получившуюся коллекцию следом за деньгами. Связка ключей меня заинтересовала, но, к сожалению, к ключам не прилагалось дверей, точнее, указаний, где эти двери находятся, так что я решил оставить их мистеру Спарроу на память. Как ни крути, а это была бы улика, даже если бы я завернул их в заявление о том, что минуту назад нашел их на автобусной остановке и несу в бюро находок. А вот блокнот меня разочаровал. Собственно, это был никакой не блокнот, а пачка листиков, скрепленная проволокой. Судя по толщине, многих листиков тут не хватало. Очевидно, Спарроу во всем полагался на свою память, а листики таскал на тот случай, если попадется что-то уж совсем незапоминающееся – питерский телефонный номер или план военной базы. Впрочем, эти листики навели меня на одну мысль. Я приволок еще одну доску, устроился поудобнее и старательно переписал на них все полезные сведения о мистере Спарроу: номер паспорта, номер лицензии, даже номер револьвера. Поразмыслил и добавил туда же данные из коллекции визиток, а сами визитки вернул на прежнее место. Напоследок оставался револьвер. Увы, он не смог сообщить мне ничего полезного. «Смит-и-вессон», 38-го калибра – по-нашему, девятимиллиметровый. По сравнению с обычными полицейскими, ствол короче и толще. Номер совпадал с указанным в лицензии. Я собрался зашвырнуть револьвер подальше в подвал, но раздумал. Это было бы уже просто мелкой пакостью. Разобравшись с трофеями, я сложил все невостребованное обратно по филерским карманам и огляделся. Как я и рассчитывал, никакой толпы зевак в окрестностях – тишь да гладь, божья благодать. Я позволил себе мстительно улыбнуться и пнул мистера Спарроу в бок – на будущее, чтобы неповадно было. Правда, он все равно ничего не почувствовал, зато потом синяк проявится. И какой! Ухмыльнувшись еще раз, я направился к остановке.

По пути ухмылка моя меркла, пока не увяла совсем. Я никак не мог понять – какого дьявола кому-то за мной следить? Мы уже третий день в Вашингтоне и за это время не сделали ровным счетом ничего, если не считать бесконечного, утомительного хождения по инстанциям.

А если так... Значит, появление мистера Спарроу непосредственным образом связано с нашей липовой миссией. Кого-то здесь зацепило расследование дела фон Садовица. Своей цели мы достигли – рыбка клюнула.

Надо обязательно рассказать об этом Щербакову. Пусть порадуется.

Возвращение Андрея отвлекло меня не от чтения, как я запальчиво обещал перед его уходом. Поначалу я и впрямь листал страницы, но к похождениям героя Карраказа, уже добредшего до тленных людских земель, у меня не лежала душа – слишком уж его скитания напоминали мне наши собственные мытарства, – читать Озимова было бы непомерной нагрузкой на мои плавящиеся мозги, а все прочие книги я из рижской гостиницы отправил почтой на свой адрес в Питере, чтобы получить по возвращении. Разве могло мне прийти в голову, что вернусь я еще не скоро?