Белый царь - Иван Грозный. В 2 книгах. Книга 2 - Александр Тамоников

– Зачем говоришь такие обидные слова, князь? – спросил Найденов.

– А разве ты не заслужил их?

– Я, князь, побольше тебя с татарами воюю, так что в трусости обвинять меня не надо! – повысил голос Найденов. – Я размышляю, а не предлагаю. Да, я не хочу, чтобы наши бабы остались вдовами, а дети сиротами. Но разве я сказал, что станица не выполнит приказ? Коли придется, то все поляжем на поле брани. Тебе бы не хаять меня, князь, а подумать, как хотя бы на малое время получить передышку в бою, чтобы успеть отойти. Положить людей – дело не хитрое. А вот чтобы и задание исполнить, и ратников сохранить, тут думать надо.

– Будет передышка, Ермолай. Я не намерен терять здесь дружину, как и твоих людей. А за обидные слова извини.

– И ты прости, князь, что выступил не по чину. О какой передышке ты говоришь?

– К нам из Калуги подойдут два струга с казаками. Я поначалу думал сразу ввести их в бой, а потом поразмыслил и изменил решение. В прямом сражении суда долго не продержатся, да и толку от них будет немного. К тому же река у переправы неширокая. Татары достанут струги горящими стрелами. Поэтому я решил ввести их в бой, когда надо будет отводить от берега наших людей. В подробности вдаваться не стану, ни к чему они тебе, но возможность отойти у нас будет.

– Это другое дело, князь. Скажи, на Москве известно, где сейчас находятся татары и какими путями идут к столице?

– Девлет-Гирей ведет свою стопятидесятитысячную орду сразу по всем тем направлениям, которые использовал и ранее. Он не прибегает к хитростям, идет напрямую, уверенный в том, что с ходу сомнет всю нашу оборону и возьмет Москву.

– Эка куда он хватил, собака шелудивая! – воскликнул Найденов. – Не много ли берет на себя этот Гирей?

– После прошлогоднего успеха он возомнил себя великим полководцем. Льстецы в Бахчисарае называют его вторым Батыем. Хан же хвалится, что он не второй, а единственный татарский царь, который навсегда покорит Русь.

– Ну-ну, поглядим. Как бы ему с голым задом не пришлось бежать в свой Крым, под юбки жен!

Ургин улыбнулся.

– Вот это другой разговор.

– А когда на Москве ждут появления хана?

– Где-то в двадцатых числах орда должна выйти к Оке. Но это если она и дальше будет идти так, как сейчас.

– Сто пятьдесят тысяч татар – это очень много, – задумчиво проговорил Найденов.

– Так то по слухам, Ермолай. Князь Воротынский говорил о ста двадцати тысячах, но опять-таки приблизительно.

– А наши послы в Крыму точно разузнать не могли?

– Они привлекли к этому делу всех знатных крымских вельмож, которые выступают за дружбу с Москвой. Достоверно известно, что войско самого хана насчитывает не более пятидесяти тысяч.

– Откуда же взялось сто пятьдесят или сто двадцать тысяч?

– Турецкий султан прислал в помощь хану отряд в семь тысяч отборных янычаров и еще сколько-то других войск. За Перекопом к татарам и туркам примкнули ногайцы во главе с Теребердеем-мурзой. Они могут выставить десятки тысяч человек.

– А у Москвы в полках, если не секрет, сколько ратников?

– Да какой секрет, Ермолай. Тысяч двадцать, от силы двадцать пять. В полку князя Одоевского, который стоит в Тарусе, около четырех тысяч воинов. В других полках побольше или поменьше. Есть еще пограничные станицы. Опытный князь Воротынский где-то спрятал сильный, крупный отряд. Он же понимает, что двадцать пять тысяч даже самых лучших ратников не выдержат натиска стотысячного войска противника даже за каменными стенами крепостей. Еще у нас есть казаки и служивые татары.

– А Иван Васильевич не собирается переезжать из Новгорода в Москву?

– А вот это, Ермолай, не наше с тобой дело. Царь лучше всех знает, откуда ему управлять ратью.

– Это верно.

– Давай-ка закончим этот разговор и обсудим наши собственные действия на ближайшие дни.

– Давай! А может, медку, чтобы голова посвежела?

– Медку, Ермолай, мы с тобой после победы откушаем. Значит, так, завтра тебе первым делом надо послать в крепость гонца, доложить о прибытии в Высокое моей дружины. Князь Одоевский должен знать об этом. За день твой гонец обернется?

– Куда быстрее, если в Тарусе не задержат.

– Хорошо. Тогда, пока гонец не вернется, с утра посмотрим ближние подходы к селу и к реке, верст на тридцать во все стороны.

Найденов сказал:

– Так далеко уходить не надо, князь. На пятьдесят верст от села вниз и вверх по течению река глубокая, извилистая, широкая. Берега с нашей стороны обрывистые. Вниз смотреть страшно. Омуты, много водоворотов. Только у села, от южного изгиба до северного, Ока сужается, берега пологие, затон весь в высокой осоке. Течение сильное, да, но у села мелководье. Конечно, вброд реку не одолеть, но с лошадьми вплавь да на плотах пройти можно быстро.

Ургин кивнул.

– Ладно! Ты здесь живешь, все знаешь. Посмотрим подходы к селу со стороны поля, место, куда выходили татары в прошлом году, и саму реку у переправы, берега с той и с этой стороны. Позаботься, чтобы лодки были.

– Так этим добром весь берег уставлен. Лодки и плоты держим в постоянной готовности. С них же и рыбу ловим. У нас тут стерляди прорва, лещи огромные, красные, щуки, не говоря уже о чехони и плотве, детском баловстве.

Ургин улыбнулся.

– Места у вас хорошие, слов нет, но мы здесь не рыбачить собрались.

– Все одно завтра мужики на реку пойдут, будут невод тянуть, так что ужинать станем стерлядью.

– Хорошо. А сейчас, Ермолай, время молитвы и отдыха. Устал я с дороги.

– Не мудрено.

– Ты передай, чтобы за нашим табуном смотрели строго.

– Не волнуйся, князь, все сделаем как должно.

Над селом Высокое медленно опустилась ночь, светлая от мириад звезд, мерцающих на небосклоне, иногда срывающихся в бездну.

На следующий день князь Ургин вместе со станичным головой и начальниками своих отрядов осмотрел подходы к селу, переправу, определил места стоянки стругов. Тем временем из крепости вернулся гонец. Он доложил, что князь Одоевский подтвердил задание дружины, а также сообщил, что струги из Калуги надо ожидать недели через две. Воевода полка правой руки просил постоянно докладывать ему обо всем, происходящем в поле.

Оценив обстановку, князь Ургин, станичный голова и начальники отрядов перебрались на другой берег Оки. Там Алексей осмотрел местность и приказал подчиненным готовить полевые укрепления вдоль всей береговой линии, свободной от густого кустарника. Он велел ставить частоколы, присыпать их землей, оставляя бойницы, чтобы иметь возможность обстрела всей переправы. За частоколом вырыть окопы, отсыпать невысокий земляной вал. Для укрытия резерва Алексей решил использовать одинокую рощу в ста метрах от реки, левее переправы.