Императрица Орхидея - Анчи Мин

— Что они нашли? — с ужасом спросила я.

— Все, моя госпожа. Я видел, как мимо фонтана прошел варвар с вашим церемониальным платьем.

Евнух продолжал дальше описывать погром Большого круглого сада, но я старалась не слушать. В голове моей ясно проплывали картины, как варвары последовательно громят Абрикосовый домик, Павильон пионов, Лотосовый чайный домик. Мне даже показалось, что я вижу их алчные лица, когда они врываются в главный дворец и дикой толпой несутся по его богато украшенным залам. Вот они в моей комнате, роются в ящиках комодов, ломают перегородку в кладовую, где я спрятала свои нефритовые украшения, серебро и эмали, картины, вышивание и другие безделушки.

— ...Всего унести они явно не могли, и поэтому содрали жемчуг с платья императрицы Нюгуру и опустошили бриллиантовые ларцы Вашего Величества..

— А где в это время был принц Гун? — спросил Его Величество, тихо сползая со стула и беспомощно пытаясь на нем удержаться.

— Принц Гун был за пределами Пекина. Он попытался задобрить варваров, обещая освободить захваченных офицеров. Но остановить мародерство уже было невозможно. Чтобы покрыть свое преступление, эти иностранные дьяволы... Ваше Величество... я просто не могу выговорить, что они придумали... — Тут евнух повалился на пол, словно из него вынули спинной хребет.

— Говори!

— Да, Ваше Величество. Эти варвары... подожгли...

Император Сянь Фэн закрыл глаза. Он начал задыхаться и крутил шеей так, словно его схватил за горло злой дух.

Тринадцатого октября варвары предали огню более двухсот павильонов, дворцов и храмов на территории Большого круглого сада. Пламя довершило начатое ими преступление. Бывшая красота быстро превратилась в дым и пепел. Над городом долго висело тяжелое черное облако, посыпая сажей людские головы, глаза, одежду, постели и посуду. На всем пространстве в сотни акров сохранилась только мраморная пагода и каменный мост. Да еще Павильон изысканных облаков, который стоял у озера высоко на холме.

Позже я узнала от принца Гуна, что люди тогда слышали «похожие на гром» звуки, которые вовсе не были громом: инженеры Британских королевских войск закладывали во все здания динамит, а потом их подрывали.

До конца своих дней я буду постоянно возвращаться мыслями к этой картине чарующего великолепия, которое внезапно превратилось в груду безобразных обломков. Дворцы и пагоды, полные сокровищ, собранных поколениями императоров, вдруг сгорели, как бумажные фигуры.

Известие нанесло императору еще один, самый сильный удар.

В старости, когда я уставала от работы или помышляла о том, чтобы уйти из жизни, я отправлялась на руины Большого круглого сада. И стоило мне сделать по ним хоть один шаг, как в моих ушах тут же вновь звучали победоносные крики варваров. Я начала задыхаться, словно в воздухе все еще висел дым пожарищ.

Медное солнце бросало лучи на движущуюся процессию. Мы продолжали наше долгое путешествие в Ехол. Мысль о том, что для бегства моему мужу потребовался предлог охоты, наполняла мое сердце болью и стыдом. Высокопоставленные чиновники и знать, одетые в роскошные одежды, ехали в своих не менее роскошных паланкинах, оттягивающих плечи измученных долгой дорогой людей. Рядом на низкорослых монгольских лошадях скакали стражники.

Носильщики больше не пели в пути: теперь среди них царило напряженное и мрачное молчание. Их умытые потом лица выражали одну только боль и страшную усталость. Мы двигались по дикой местности, мысль, что варвары могут устроить за нами погоню, не покидала нас. С каждым днем процессия растягивалась все сильнее. Она напоминала пеструю змею, которая медленно ползет по пустынной дороге.

Ночью ставили палатки и зажигали костры. Измученные носильщики, едва поев, тут же падали от усталости и засыпали, как мертвые. Император Сянь Фэн почти всю дорогу молчал, и лишь иногда, когда к нему возвращалась лихорадка, он начинал безостановочно говорить

— Кто может гарантировать, что все семена в природе окажутся здоровыми и полноценными и когда прорастут, то в саду от них станет красиво и приятно? — спрашивал он.

Я не знала, что ему на это отвечать.

— Я говорю о дурных семенах! — запальчиво продолжал Его Величество. — О тех семенах, которые кто-то тайно окунул в яд. Они долго будут спать в плодородной почве, но весенние дожди их разбудят! Из них вырастут растения огромного размера и с удивительной скоростью. Они покроют всю землю и отнимут воду и солнце у других растений. Вот, я уже вижу их жирные, дурно пахнущие цветы! Их листья похожи на мясо и источают яд! Орхидея, не отпускай от себя Тун Чжи!

Ночью я крепко прижимала к себе Тун Чжи. Сквозь сон я слышала, как лошади фыркают и грызут удила. От ужаса я просыпалась в холодном поту. Все мои чувства были настолько обострены, что я явственно слышала самые тихие звуки: дыхание Тун Чжи и шорохи возле палатки, которые нагоняли на меня еще больший страх. Иногда среди ночи передо мной, как привидение, возникал Сянь Фэн. Он стоял и смотрел на нас с бесслезной тоской. Мне казалось, что я тоже теряю рассудок.

Ближе к вечеру мы решили остановиться. Днем у Его Величества случился тяжелый приступ кашля. Из углов его рта тонкими струйками текла кровь. Доктор сказал, что императору вредно путешествовать в паланкине, но выбора у нас не было. Мы решили сделать привал, чтобы подлечить кашель Его Величества.

На рассвете я выглянула из палатки. До Ехола уже было рукой подать, и местность вокруг поражала какой-то сказочной красотой. Землю покрывал ковер из клевера и полевых цветов, вдалеке тянулись гряды пологих холмов. В сравнении с Пекином жара здесь не казалась такой уж непереносимой. Воздух был напоен ароматами цветущих осенних растений. Позавтракав, мы снова пустились в путь. Трава на полях в некоторых местах доходила до пояса.

Тун Чжи был рядом со мной, и я старалась казаться сильной и бодрой. Но давалось мне это непросто. Когда на горизонте обрисовались дворцы Ехола, мы все вышли из паланкинов, упали на колени и начали благодарить Небеса за то, что они позволили нам благополучно достичь этого временного пристанища. Оказавшись на свободе, Тун Чжи тут же начал гоняться за кроликами, которые разбегались у него из-под ног в разные стороны.

Близкая цель путешествия всех воодушевила, и мы заторопились вперед с новыми силами, словно подхваченные попутным ветром. Красота развернувшейся перед нами картины казалась сном, сценой со старинного живописного полотна. Ехол был построен в восемнадцатом веке дедушкой Сянь Фэна императором Чен Луном. Сегодня дворец напоминал состарившуюся красавицу со смазанным макияжем. Я столько слышала об этом месте, что открывшийся вид показался мне едва ли не знакомым. По сравнению с Запретным городом, Ехол в большей степени был творением природы. За долгие годы его существования растительность в его садах и парках разрослась столь пышно, что превратилась в непроходимые заросли. Все стены дворцов были увиты плющом, который переползал со стены на стену и перекидывался на соседние деревья, откуда свешивался прекрасными зелеными каскадами. Мебель во дворцах была сделана из твердого дерева, покрытого искусной резьбой и инкрустированного драгоценными камнями. Драконы на потолочных панелях были из чистого золота, стены обиты сверкающим шелком