Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы - Алан Гринспен

Под влиянием Смита и его прямых последователей меркантилизм постепенно сдавал позиции и уступал место экономической свободе. В Великобритании этот процесс подошел к своему логическому концу в 1846 году. когда были отменены хлебные законы — система пошлин, которые на протяжении многих лет блокировали импорт зерна, поддерживая необоснованно высокие цены, а вместе с ними и ренту землевладельцев, и заставляя промышленных рабочих очень дорого платить за хлеб. Переход на смитовскую экономику преобразил коммерческую жизнь в «цивилизованном» мире.

В эпоху индустриализации отношение к Адаму Смиту изменилось. Он уже не был героем для тех, кто боролся в XIX-XX веках против того, что называлось варварством и несправедливостью, присущими ничем не ограниченной рыночной экономике. Роберт Оуэн, успешный британский фабрикант, считал, что капитализм, основанный на свободной конкуренции, по своей природе способен привести только к бедности и болезням. Он стал родоначальником утопического движения, которое пропагандировало, по словам самого Оуэна, «поселки сотрудничества». В 1826 году его последователи создали коммуну под названием «Новая гармония» в штате Индиана, США. По иронии судьбы соперничество между членами коммуны привело к ее развалу через два года. Тем не менее Оуэн продолжал находить многочисленных последователей среди тех, кто зарабатывал на хлеб тяжелым трудом.

Карл Маркс совершенно не принимал Оуэна и его учение, однако и сторонником Смита он не был. Хотя строгость доводов Смита привлекала Маркса (он считал, что Смит и другие так называемые классические экономисты правильно описывали истоки капитализма и механизмы его функционирования). по его мнению, Смит упустил главное, а именно то. что капитализм всего лишь промежуточный этап. Сам Маркс рассматривал его кап один из исторических этапов на пути к пролетарской революции и торжеству коммунизма. Его последователям удалось свернуть значительную часть населения Земли с капиталистического пути на некоторое время.

В отличие от Маркса, сторонники фабианского социализма в конце XIX века не ожидали революции. Название этого движения произошло от имени римского полководца Фабия, который одержал верх над армией Ганнибала, применяя тактику изматывания и уклонения от решительного сражения. Целью фабианцев было не свержение, а сдерживание капитализма. Государство, по их мнению, должно активно ограждать общественное бытие от грубого воздействия рыночных сил. Они проповедовали протекционизм в торговле и идею национализации земли. В их рядах были такие личности, как Бернард Шоу, Герберт Уэллс и Бертран Расселл.

Фабианцы заложили фундамент современной социал-демократии, их влияние на мир не менее значимо, чем влияние марксизма. Хотя капитализм стабильно обеспечивал более высокий уровень жизни рабочих на протяжении XIX-XX веков, именно смягчающий эффект фабианского социализма. по мнению многих, сделал рыночную экономику политически привлекательной и предотвратил распространение коммунизма. Фабианцы участвовали в создании британской лейбористской партии. Они также оказали глубокое влияние на британские колонии после обретения независимости: в 1 947 году Джавахарлал Неру положил фабианские принципы в основу экономической политики Индии, в которой проживала пятая часть населения Земли.

Я познакомился с работами Адама Смита после Второй мировой войны, когда его теория практически была предана забвению. На протяжении холодной войны экономика по одну сторону железного занавеса существовала а условиях жесткого регулирования, а по другую — в условиях централизованного планирования. Понятие «свободная конкуренция» воспринималось как оскорбление* Идею рыночного капитализма отстаивали лишь такие бунтари, как Айн Рэнд и Милтон Фридман. Маятник экономической мысли качнулся в сторону Смита в конце 1960-х годов, когда я начинал карьеру публичного деятеля. Возвращение было медленным, особенно на его родине. Когда в 2000 году один американский экономист посетил могилу Адама Смита в Эдинбурге, ему, как рассказывают, пришлось разгрести гору пивных банок и прочего мусора, чтобы прочитать полустертую надпись на камне:

«Здесь покоятся останки Адама Смита, автора "Теории нравственных чувств" и "Исследования о природе и причинах богатства народов"».

Шотландия все же воздала должное Адаму Смиту. На его могиле сегодня красуется новый камень с цитатами из «Исследования о природе и причинах богатства народов», а колледж неподалеку от Керколди носит имя Смита. На Ройял-Майл в Эдинбурге планируется установить его бронзовую скульптуру высотой 10 футов. Создание этого памятника финансируется из частных средств. Что касается меня, то я с радостью принял в 2004 году приглашение моего друга Гордона Брауна, тогда министра финансов, а ныне премьер-министра, прочитать первую в Керколди лекцию, посвященную памяти Адама Смита. То. что лидер британской лейбористской партии, чьи фабианские корни так далеки от принципов, проповедуемых Смитом, становится организатором такого мероприятия, наглядно демонстрирует масштаб произошедших перемен. Далее я еще вернусь к подходу Великобритании, которая стремится совместить определенные принципы фабианства и рыночного капитализма, — подходу, довольно широко распространенному в мире.

В паузах между докладами до участников заседания в большом заде штаб-квартиры МВФ долетало скандирование и выкрики противников глобализации, собравшихся на улице. Тогда, в апреле 2000 года, в Вашингтон съехалось порядка 10-30 тысяч студентов, представителей религиозных групп, профсоюзов и зеленых с тем, чтобы помешать проведению весенней сессии Всемирного банка и Международного валютного фонда. Хотя министры финансов и главы центральных банков не могли разобрать слов, смысл требований был ясен. Манифестанты протестовали против того, в чем они видели несправедливость результатов расширяющейся глобальной торговли, особенно против угнетения и эксплуатации бедных в развивающихся странах Подобные выступления всегда расстраивали меня, поскольку от разрушения системы глобальной торговли в случае успеха протестующих больше всего пострадают сотни миллионов бедных, как раз те. кого хотят защитить демонстранты.

Хотя централизованное планирование не может больше считаться заслуживающей доверия формой организации экономики, сражение в умах людей за его антипод — рыночный капитализм и глобализацию — еще далеко от завершения. На протяжении жизни 12 поколений капитализм демонстрировал одно достижение за другим и обеспечивал беспрецедентный рост уровня жизни на значительной части земного шара. Уровень бедности кардинально снизился, а продолжительность жизни увеличилась более чем в два раза. Повышение материального благосостояния (десятикратный рост реального дохода на душу населения за два столетия) сделало возможным шестикратный рост численности населения. Тем не менее многие лишь мирятся с капитализмом, а число принимающих его полностью не так уж велико.

Проблема в том, что динамичность, связанная с капитализмом, т.е. с неумолимой рыночной конкуренцией, вступает в противоречие со стремлением людей к стабильности и определенности. Еще существеннее то. что у большом части общества возникает ощущение несправедливости распределения плодов капитализма. Конкуренция, движущая сила капитализма, порождает тревогу в каждом из нас. Один из основных ее источников — хронический страх потерять работу. Другое, более глубокое беспокойство связано с тем. что конкуренция ведет к непрерывному изменению привычного положения вещей и образа жизни, в котором большинство людей находит успокоение. Уверен, американские сталепроизводители, которых я консультировал в 1950-х годах, были бы рады, если бы их японским конкурентам не удалось так заметно повысить качество и производительность. Я сомневаюсь также, что IBM а свое время порадовалась бы, если бы какой-нибудь текстовый процессор оказался эффективнее электрической пишущей машинки Sefectric.