Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони

представляешь? С таким багажом меня бы взяли на первой же границе и дали бы пожизненный срок! Но поговорим лучше о тебе. Что ты собираешься теперь делать?

— А что, по-твоему, я могу предпринять? Моя находка превратилась в дым, а Салима растворилась в пространстве. Поездим с тобой по окрестностям, я покажу тебе мой собственный Египет, а потом отправимся домой! До следующего года, если богу будет угодно!

— Но пока ты мог бы мне помочь разобраться в странной кровавой трагедии, свидетелем которой я оказался около месяца назад. Я не могу поверить, что приглашение Шакияр не связано с этим делом. Оно пришло почти сразу же после той драматической истории.

— Какой еще драматической истории? Ну-ка расскажи! — с деланной небрежностью попросил Адальбер.

По своему обыкновению, Альдо точно и кратко изложил суть произошедшего: убийство Эль-Куари, свои попытки его спасти, черный замшевый мешочек, найденный у того в носке. Рассказывая, он наблюдал за другом: вначале рассеянный (все из-за Салимы!), Адальбер, слушая Альдо, с каждой минутой становился все более сосредоточенным. Чтобы убедиться в этой перемене, Морозини нарочно прервал свое повествование, когда дошел до последних слов умирающего. Адальбер тут же переспросил:

— И что он тебе сказал?

— Понять было нелегко, потому что он едва дышал, я даже подумал было, что он бредит, но тут прозвучали слова «Асуан» и «Неизвестная Царица»... Да что с тобой?

Адальбер выскочил из кресла, как черт из табакерки, и глаза его от волнения стали круглыми:

— Повтори еще раз то, что ты только что сказал!

— Асуан... Неизвестная Царица... Потом я понял, что кольцо могло быть очень древним, из Атлантиды. Все это так напоминало сюжет из книги Пьера Бенуа[349], что я...

— При чем тут Пьер Бенуа? Те три слова... Ты даже представить себе не можешь, как много они значат! Он еще что, то говорил?

— Да. Еще два слова. «Святилище» и «Ибрагим».

— А что было в мешочке?

— Кольцо из орихалка, как определил Ги Бюто, инкрустированное бирюзой в виде геометрических фигур.

На этот раз Адальбер казался совершенно потрясенным:

— О боже! И что ты с ним сделал?

— Разумеется, оставил себе, ведь тот несчастный доверил его мне.

— А где оно?

— Да в моем носке! Я пользуюсь теми же тайниками, что и тот бедняга... Но что с тобой? Боже правый, не сходишь ли ты с ума?

И в самом деле, Адальбер вдруг нагнулся, схватил его за руки и вытащил из кресла:

— Ну-ка, поднимайся! Живо пошли наверх!

Похоже было, что его охватило священное безумие, удесятеряющее силы, и Альдо даже показалось, что сам он в его руках стал легким, как пушинка.

В мгновение ока они пронеслись по большому холлу, вскочили в лифт, и несколько секунд спустя Альдо уже сидел на кровати Адальбера и под пылающим взором друга стягивал с ноги носок.

— Держи! — наконец выдохнул он и немедленно потянулся за фляжкой с коньяком, которую Адальбер из предосторожности всегда носил с собой. Он сделал приличный глоток из фляги, пока египтолог, сидя в кресле, внимательнейшим образом рассматривал кольцо в ярких лучах солнца. Должно быть, такое же выражение лица было у рыцаря Галаада[350], когда он отыскал чашу Святого Грааля.

— Невероятно! Это чудо! Правду говорят, невеждам везет...

— Почему бы не сказать прямо, что везет дуракам! — проворчал Альдо.

Его вся эта суета уже начала раздражать. Быстрым движением он выхватил кольцо из рук Адальбера, сунул его в карман и снова сел.

— Был бы счастлив разделить твой восторг, — сухо заметил он. — Поскольку, как кажется, тебе все известно, потрудись объяснить, что это на самом деле за кольцо.

— Да это же самое потрясающее орудие защиты для искателя сокровищ, с ним можно безнаказанно грабить любое святое место! Такое кольцо защищало Говарда Картера, когда он вскрывал гробницу Тутанхамона. Он один и остался в живых после своего невероятного открытия!

— А это случайно не преувеличение? Ведь журналисты... да и ты сам еще несколько лет назад...

— Лорд Карнарвон, который финансировал операцию, упал в обморок в могиле и вскоре умер в «Континентале», куда его перевезли. Его сестра, леди Баргклер, да и сын, лорд Порчестер, пишут в мемуарах, что были свидетелями его последних слов. Перед тем как отойти в мир иной, он произнес: «Я слышал призыв Тутанхамона, иду за ним...» Еще примеры? Канадец Лафлер, приехавший помогать Картеру, умер через несколько недель после смерти Карнарвона; англичанин Артур Мейс, разбивший стену усыпальницы, тоже преставился. Американец Джордж Джей Гулд, старый друг Карнарвона, прибывший попрощаться с ним, попросил у Картера разрешения побывать в гробнице, а на следующий день умер от страшной лихорадки. Доктор Уайт испытывал недомогание всякий раз, когда он попадал в комнату фараона, а потом у него началась депрессия, и он повесился. Могу еще назвать Альфреда Лукаса и Дугласа Дерти. Еще?

— Нет, довольно. Но ведь другие археологи тоже вскрывали гробницы, но почему-то остались живы! Так в чем же дело?

— Если покопаться в причинах смерти каждого из них, многое прояснится. Но вполне возможно, что место погребения коронованного мальчишки было особенно «напичкано» проклятиями жрецов Амона. Он почитал их с подачи своего предшественника и отчима, Ахенатона. Тот поклонялся единому богу, Амону. Так что не удивительно!

— Но вернемся к Говарду Картеру. С чего ты взял, что у него была такая защита? Ведь тот не должен был кричать об этом на всех перекрестках! Иначе все бы узнали! По секрету он тоже тебе вряд ли бы рассказал: общеизвестно, что англичане с французами не особенно дружат!

— Да я его даже никогда и не видел. Этим ценным сведением я обязан Теобальду.

— Твоей правой руке?

— Именно. Когда мы ездим в Лондон, где у меня квартира в Челси, а надо было бы сказать «наша квартира», потому что ты время от времени оказываешь мне честь почтить ее своим присутствием, и как только мы с тобой там ни куролесили! — так вот, когда мы там, Теобальду тоже надо как-то развеяться. А история с гробницей Тутанхамона ему запала в душу почти так же, как и мне, ну он и свел дружбу с лакеем Говарда Картера, с его доверенным лицом, выступающим в такой же роли, как и Теобальд при мне. И тот однажды вечером, в минуту откровенности, рассказал ему...

— Представляю, что за алкоголь